Пика - [13]

— Именно поэтому в России, — Хан любил показать свою образованность, — последней стране, которая могла сопротивляться, сломали «совковое» образование и насильно внедрили систему для индейских резерваций США. Таким, как я это на руку. Обыватели будут время от времени просыпаться и стенать — «караул, наших детей уродуют», но они бессильны перед системой. Уже воспитаны два поколения. Внешне они ничем не отличаются от способных мыслить, но это только «homo erectus». Не человек прямоходящий, а от слова эрекция. Им уже внушили, чтобы размножаться и жрать нужно слушаться.

— Хочешь сказать, что мир обречен? — попробовал возразить Сава.

Хан серьезно посмотрел ему в глаза, отчего у Пики возникло ощущение ужаса и показалось, что онемели ноги. Сколько времени продолжалось такое оцепенение зэк не знал. Когда он очнулся, то увидел перед собой улыбку победителя, прошептавшего ему любимую фразу:

«Живи сейчас, бери лучшее, читай знаки».

Вспоминая этот разговор на зоне, Сава сравнил Хана с Орловым. Они были похожи.

Чтобы отвлечься от грустных мыслей, бывший зэк включил телевизор. Пощелкав по каналам, с грустью выключил. Увиденное только подтвердило наглые слова авторитета. Его картины тут не нужны. Наверное, принимая каждый день по капле отравы, жители некогда прекрасной страны не заметили изменений. Только зэк, отсутствовавший девять долгих лет, увидел это сразу. Осталось узнать, кто и какую судьбу ему уготовил. Возможно, не стоит и цепляться за нее.

Он прошелся по комнатам. Везде порядок. Ключей от входной двери так и нет. В кабинете задержался. Портрет того, кто назвался при вчерашнем разговоре Игорем Михалычем, стоял на прежнем месте. Скорее всего это было его гнездышко. Интересно, кем он приходится Дине?

Через пару минут художник уже работал над новым портретом вчерашнего знакомца, только сюжет придумал иной. Солидный мужик в генеральской форме сидел за столом в большом кабинете под портретом Сталина и внимательно читал документ из пухлой папки, лежащей рядом. Постепенно его лицо приняло черты Игоря Михалыча, но помоложе. Генерал был сосредоточен, о чем говорили сдвинутые брови. Очевидно, содержимое докладной записки вызывало крайнюю озабоченность.

Он еще и еще раз вчитывался в текст, стараясь не упустить ни одной детали.

— Что-то серьезное? — осторожно подумал Сава, не отрываясь от рисунка.

— Третий источник сообщает глупость, — буркнул в ответ генерал.

— То, чего не может быть, — попробовал продолжить разговор бывший зэк.

— Они начали с нами радиоигру, но как-то топорно… Не хочется подключать резидента. Лучше проверить через коммерсантов. Этот народец продаст кого угодно, только цену дай. Ничего личного.

— Простите за назойливость, Игорь Михалыч, а Дина случайно не ваша дочь?

— Пора бы научиться складывать два и два. У тебя же все под носом. И время есть. Ты кто по профессии?

— Точно определить сложно. Был художником, потом дизайнером, затем зэком, нынче бомжик.

— Не скажу насчет дизайнера, а у художника должно быть волчье чутье. Сюжет выбрать, все расставить по местам с точностью до миллиметра, чтоб березки с осинами склонялись к девице, чтоб тоску-кручинушку Аленушки понимать, а каждый зритель хотел бы Серого Волка попросить о помощи. Тот согласится, конечно, но не сразу, иначе зритель быстренько к Бабе Яге перейдет. Нечисть, она всегда любопытство вызывает.

— Так и я о том, Михалыч. Я ж, как открытая книга — справка об освобождении и все. Просто белый лист. Страна изменилась так, что я многое не понимаю. Вон, меня на моторе из-под Красноярска доставили. Кормят-поят. Ублажают, простите.

— Ну, это дело молодое. Аль не глянулась, красавица? — стало понятно, что генерал нехотя отвлекся от своих важных дел.

— Дык, не по рангу мне, лагерной пыли.

— Не лукавь, братец. Догадался, ведь, что есть у тебя то, чего в других не сыскать, коль такого сотрудника к тебе приставили. Сладка ловушка-то, не оторваться. Многие через то спотыкались… Ну, а дочери у меня отродясь не было, иначе, она бы со мной на фотокарточке была. Чтобы без вопросов, понимаешь. Однако, старый генерал всегда в таких позах фотографировался, чтоб ни один спец чужую карточку рядом не вклеил бы. Ну, а тебе, как художнику (хоть и бывшему), стыдно этого не понять… Извини, дел невпроворот. Бывай!

Сава пролепетал слова благодарности, но строгий голос не ответил. Наступила тишина. Аудиенция закончилась. Жаль, с таким мужиком можно было бы долго говорить, он немало тайн знал, о которых и сейчас вранья и слухов хватает, а истина под печатью.

Автор чуть отстранился от своей работы, чтобы оценить. Получилось неплохо, даже жалко выкидывать. Лицо у генерала хорошее получилось. Умное. Спокойное. Таких теперь по тем кабинетам и не сыскать.

Пика нашел на кухне пепельницу и тонкие женские сигариллы. Поджег трубочкой свернутый рисунок и, в кои веки, закурил. Вернее, стал попыхивать, не затягиваясь. Ароматный запах дыма от «женского» табака наверняка замаскирует остальное.

Постоял под открытой форточкой на кухне. Только теперь обратил внимание, что она необычной формы — такая узкая и длинная, что и ребенок не протиснется. Стекла и переплет закреплены в стену намертво, такое впечатление, что пулеметную очередь выдержат. Промелькнула мысль, что тут, как за каменной стеной, но руку протяни — яблоневый сад. Там спокойно и тихо, похоже, и вороны не залетали. Январь снежный в этом году, вон, сколько навалило. Контрольно-следовая полоса что надо!