Пик Доротеи - [6]

— А наши станки — это кровати, — подхватила Нора, смеясь. — И нет драгоценнее музыки, чем храп постояльцев!

Клаусу хотелось заговорить, но почему-то стеснялся.

— Классическая здесь тоже в почете, — придумал он, наконец. — Саша Апрельский, например, играет почти каждый вечер.

Автобус огибал, поднимаясь, гору и выехал на плато. Синее озеро расстилалось внизу, справа поднимались горы, а за ними еще другие, и, наконец, снежные вершины закрывали горизонт. Пассажиры притихли при виде такого пейзажа.

— Вон та гора носит имя вашей сестры, — сказал Клаус.

— Какая, где?! — воскликнула Нора. — Вон та?

Но не успела: автобус ринулся вниз с перевала, глотая виток за витком, ввинчиваясь в пустоту, их бросало то влево, то вправо.

Потом они спускались уже пешком к берегу мимо внушительного особняка, мимо огромной секвойи (Клаусу все хотелось определить ее возраст, но он не умел). Симпатичный фонтан они миновали, украшенный зелено-бронзовой статуей купальщицы, которую сталкивал в воду мальчуган, а она улыбалась, стараясь сохранить равновесие. Лишь приглядевшись, замечал рассеянный зритель, что вместо ножек у мальчугана копытца, а из спины уже выглядывает маленький — по возрасту — хвостик.

Нора немедленно устроилась в комнатке, называемой официально «багажной», — примыкавшей к кухне, с окном небольшим и видом на луг. Комната для гостей ей не понравилась, — слишком велика и пуста. Некоторое время она постояла на веранде, держась за столбик, подпиравший козырек, и потягиваясь — вытягиваясь еще. Взгляд Клауса притягивался устремившимся в высоту стройным телом. Вдруг она побежала вниз по ступенькам, а потом гравий дорожек захрустел под ее быстрыми шагами. Городские туфли были сменены на розовые баскетки.

— Она добрая, — сказала Доротея, подойдя неслышно сзади. — И смелая.

Было еще что-то в ней. Клаус вскоре заметил, что он и Доротея прислушиваются — не сознавая, стремясь уловить, в какой стороне Нора и что она там делает. Они немедленно повернулись, когда услышали ее «эй-о!»: Нора стояла у фонтана с бронзовой купальщицей, маша им рукой, и затем немедленно скрылась в густой липовой аллее, обрамлявшей дорожку вниз к озеру. Через минуту она подбежала к ним, чуть запыхавшаяся, в шортах и тенниске (тишортке по-нынешнему). Фиолетовых колготок на ней не было, да и нужды в них тоже: колени и бедра лоснились загаром.

— Ты успела загореть, — сказала Доротея неопределенным тоном. В нем не было зависти, одобрения, порицания, и тем не менее она высказала суждение, в этом все дело.

— Три недели в Неаполе, — объяснила Нора.

Доротея вздрогнула и рот раскрыла что-то сказать, но промолчала.

Клаус мог сравнить головы двух сестер, оказавшиеся рядом на фоне голубого неба. Теперь похожесть их усилилась, хотя каштановые пряди Доротеи противоречили короткой стрижке Норы. Карие несомненно глаза младшей сестры — и зеленоватые слегка кошачьи старшей. Клаус чувствовал силу их притяжения — и был доволен, что присутствие Доротеи его защищает, — хотя от чего же? «От прыжка пантеры», — сказал он себе, от мягких и упругих лап, раздирающих плоть, — были б сладки эти последние мгновения жизни? Он размышлял над значением этого странного желания подсознания, — быть убитым красивой женщиной. И не просто — растерзанным.

Они сидели в столовой, открыв окна на озеро. Нора болтала, перескакивая со своих впечатлений от места на поездку в Рио, и какой там замечательно интересный проект: купить лес — она член ассоциации — возделывать его по современным понятиям — создать школу лесоводства, привлечь местную молодежь! Так вот, у нее возникла мысль: не хочет ли Доротея участвовать в деле? Дивиденды, конечно, ей обеспечены, — ну, об этом они поговорят потом. А теперь — этот превосходный салат листья дуба! И замечательный сыр: швейцарский, конечно?

— Нет, итальянский.

— Клаус, мы будем на ты?

— С удовольствием, Нора. Правда, для обряда немецкого брудершафта у нас нет сегодня шампанского.

— Немцам будем должны, — засмеялась Нора, бросив быстрый взгляд на сестру. Доротея готовила клубнику к десерту, отщипывая зеленые хвостики.

— В этом году весна ранняя, теплая, похожа на лето, — сказала она. — Фермер на рынке говорил, что ягоды поспевают на грядках. Они вкуснее тепличных.

«На рынке?» — удивился Клаус. — Когда же Доротея успела там побывать… Впрочем, до города автобус довозит за четверть часа, а местный базар — достопримечательность, превозносимая в любом путеводителе. Ах, какие там редиска и эндивий!

Нора не вмешивалась в их отношения. Она скорее присоединилась к ним и дополнила смехом, исчезновеньями и «что она там делает». Клаус отправился на прогулку, оставив сестер для важного разговора о лесах в Бразилии, и постепенно возбуждение ушло. Он опять умилялся синему небу, солнечному блеску воды, и терпеливому лебедю, сидевшему в гнезде.

Белоснежная пара соорудила его из сучьев возле деревянного ангара на сваях, где хранились лодки. Птичья постройка казалась Клаусу хрупкой, но он говорил себе, что природный инстинкт верней Архимеда. Ангар огибал деревянный настил и завершался площадкой, маленькой пристанью. Здесь глубина начиналась, и Клаус приходил сюда любоваться зеленоватой прозрачной водой, почти столь же чистой, что и в море, с водорослями на дне.