Пиджин-инглиш - [46]
Твои суеверия веселят меня, они постоянно сквозят в том, как ты нажимаешь кнопки, как рассыпаешь соль. Ты считаешь, если переодеть смерть, исполнить ритуал, она перекинется на твою сторону. Это так умиляет. Ты считаешь, смерть можно отвлечь, если поднатужиться, пойти по стопам предков и пустить пыль в глаза. Не кидайся камнями, мы ведь не лезем из кожи вон, не выделываемся. Все естественно: я надуваю горло, кланяюсь, взмахиваю хвостом, и она попадает под мои чары. Видишь этот раскрас, эту сильную грудь? Наши дети будут победителями, их не коснутся все эти бациллы и вирусы, что губили твоих предков. Так-то. Вложи свой клюв в мой, хотя бы на несколько секунд. Бинго!
Столько стараться ради скудной награды, даже не знаю, что вы испытываете по этому поводу. Я в долгу перед мальчиком, в долгу перед всеми вами, я вступил в низкопробный заговор против разномастных песчинок, скользящих в часах. И потому я кидаюсь в борьбу. Цель ее — заходящее солнце.
Дул легкий ветерок. Дождь совсем закончился, показались звезды. Я вышел на балкон. Надо постараться припомнить, каким был мир, пока Агнес еще не родилась. Звезда — это свет из далекого прошлого, даже «Гугл» подтверждает: смотришь на звезду — глядишь на миллион лет назад. Миллион мне ни к чему, мне бы годика два. Выбрал звезду посимпатичнее и попросил показать мне. Если почувствую, в чем заключалась разница, то, может быть, пойму, что именно поломалось и как этот кусочек восстановить. Так я спасу нас. Всей своей кровью я попросил звезду. Смотрел, не мигая, чтобы ничего не прервалось и не пришлось начинать заново.
Когда накрылось электричество, вот было здорово! На улице темным-темно. Я, папа и Патрик Кюффур допоздна ездили по городу на пикапе и наполняли всем лампы керосином. Каждый хотел пригласить нас к себе, но мы не могли задерживаться, а то никуда бы не успели. Мы с Патриком тряслись в кузове пикапа, будто солдаты, едущие на важное задание.
Патрик Кюффур:
— Следи за деревьями, на них могут прятаться снайперы. Смотри в оба. Мы обязаны выполнить задание, а то потом не расплатимся.
Опрос населения вели мы с Патриком: сначала спросим, не нужен ли, мол, керосин, а потом папа нальет из канистры. Весь народ высыпал на улицу. Никому не хотелось спать. И неожиданно получился большой праздник. Эта мысль, хоть и не сразу, пришла в голову абсолютно всем.
Аварии с электричеством всегда превращаются в праздник. Так здорово.
Все повесили свои керосиновые лампы на окнах, на крышах, на заборах. Будто звезды упали на землю, а мы их вновь зажгли. Радостные люди танцевали прямо на дороге. Я сообщил Агнес благую весть. Девочка еще была у мамы в утробе, но я знал: она меня слышит.
Я:
— Я зажег для тебя звезды! Они дождутся, пока ты появишься на свет.
Мама:
— Спасибо, милый! (Тоненьким голоском, будто это Агнес говорит.)
Выполненное задание мы отметили пивом, выпили по глоточку. И представили, будто напились допьяна. Патрик Кюффур съехал по стеночке на землю и, лежа на спине, принялся шевелить руками-ногами, будто жук. В жизни не видел ничего смешнее.
Потом мистер Кюффур включил свой генератор, и миссис Кюффур, мама и бабушка Ама натушили для всех стручковой фасоли. Мы ели ее в свете фонарей, мотыльки путались у нас в волосах, а из транзистора мистера Кюффура неслась музыка. Шикарно было. Далекая музыка ласкала уши легким ветерком. Все забыли, что давно уже ночь. Девчонки скакали через веревочку, мы швыряли им под ноги скорлупу от кокосовых орехов, чтобы сбить с ритма. В конце концов они попадали на землю, будто опавшая листва.
Когда взошло солнце, мне было грустно и радостно вместе. Хоть бы эта ночь никогда не кончалась! Мистер Кюффур выключил генератор, и все понарошку заплакали. Музыка оборвалась, пора расходиться по домам. Я отправился спать с широкой улыбкой на лице, солнце светило в глаза и наполняло теплом. Это была самая замечательная ночь в моей жизни. Жалко, что она закончилась и что не осталась со мной навсегда.
Но оказалось, где-то глубоко память ее сохранила. Закрываю глаза и жду, пока блаженство не охватит меня всего. Теперь я знаю, что делать. Выскальзываю за дверь. Мама и Лидия храпят без задних ног. Вот папа, он бы меня понял, даже одобрил бы. Это единственный способ поправить положение.
Кидаю зуб крокодила в мусоропровод. Слышу, как он ударяется обо что-то внизу. Это моя жертва богу вулканов. Это дар самому Господу. Если я отдам ему свой талисман, Бог избавит нас от всех несчастий, болезней, поножовщины, мертвых младенчиков и снова сведет вместе. Иначе несправедливо будет. Достойный обмен, никто с этим не поспорит. Это обязательно сработает, я знаю. Спасибо тебе, голубь, что указал мне нужную звезду!
Возле церкви мы наткнулись на З-Омби с Шиззи. Я понимал, что они привяжутся, и даже не пытался убежать. Я знал: они постараются разделаться с нами на раз-два, а то опоздают на перекличку. И я шагнул на церковную лужайку.
Я:
— Идите сюда, здесь они особо не разойдутся.
Дин и Коннор последовали за мной и встали на самом краешке лужайки. Если стоишь обеими ногами на священной земле, тебя не тронут.
Германия, 1939 год. Тринадцатилетняя Магда опустошена: лучшую подругу Лотту отправили в концентрационный лагерь, навсегда разлучив с ней. И когда нацисты приходят к власти, Магда понимает: она не такая, как другие девушки в ее деревне. Она ненавидит фанатичные новые правила гитлерюгенда, поэтому тайно присоединяется к движению «Белая роза», чтобы бороться против деспотичного, пугающего мира вокруг. Но когда пилот английских ВВС приземляется в поле недалеко от дома Магды, она оказывается перед невозможным выбором: позаботиться о безопасности своей семьи или спасти незнакомца и изменить ситуацию на войне.
Кэти Акер и Маккензи Уорк встретились в 1995 году во время тура Акер по Австралии. Между ними завязался мимолетный роман, а затем — двухнедельная возбужденная переписка. В их имейлах — отблески прозрений, слухов, секса и размышлений о культуре. Они пишут в исступлении, несколько раз в день. Их письма встречаются где-то на линии перемены даты, сами становясь объектом анализа. Итог этих писем — каталог того, как два неординарных писателя соблазняют друг друга сквозь 7500 миль авиапространства, втягивая в дело Альфреда Хичкока, плюшевых зверей, Жоржа Батая, Элвиса Пресли, феноменологию, марксизм, «Секретные материалы», психоанализ и «Книгу Перемен». Их переписка — это «Пир» Платона для XXI века, написанный для квир-персон, нердов и книжных гиков.
Сухум. Тысяча девятьсот девяносто пятый год. Тринадцать месяцев войны, окончившейся судьбоносной для нации победой, оставили заметный отпечаток на этом городе. Исторически желанный вождями и императорами город еще не отошел от запаха дыма, но слово «разруха» с ним не увязывалось. Он походил на героя-освободителя военных лет. Окруженный темным морем и белыми горами город переходил к новой жизни. Как солдат, вернувшийся с войны, подыскивал себе другой род деятельности.
Когда пожилой Мюррей Блэр приглашает сына и дочерей к себе на ферму в Нью-Гэмпшир, он очень надеется, что семья проведет выходные в мире и согласии. Но, как обычно, дочь Лиззи срывает все планы: она опаздывает и появляется с неожиданной новостью и потрепанной семейной реликвией — книгой рецептов Фанни Фармер. Старое издание поваренной книги с заметками на полях хранит секреты их давно умершей матери. В рукописных строчках спрятана подсказка; возможно, она поможет детям узнать тайну, которую они давно и безуспешно пытались раскрыть. В 2019 году Элизабет Хайд с романом «Спросите Фанни» стала победителем Книжной премии Колорадо в номинации «Художественная литература».
«У крутого обрыва, на самой вершине Орлиной Скалы, стоял одиноко и неподвижно, как орёл, какой-то человек. Люди из лагеря заметили его, но никто не наблюдал за ним. Все со страхом отворачивали глаза, так как скала, возвышавшаяся над равниной, была головокружительной высоты. Неподвижно, как привидение, стоял молодой воин, а над ним клубились тучи. Это был Татокала – Антилопа. Он постился (голодал и молился) и ждал знака Великой Тайны. Это был первый шаг на жизненном пути молодого честолюбивого Лакота, жаждавшего военных подвигов и славы…».
Овдовевшая молодая женщина с дочерью приезжает в Мемфис, где вырос ее покойный муж, в надежде построить здесь новую жизнь. Но члены религиозной общины принимают новенькую в штыки. Она совсем не похожа на них – манерой одеваться, независимостью, привычкой задавать неудобные вопросы. Зеленоглазая блондинка взрывает замкнутую среду общины, обнажает ее силу и слабость как обособленного социума, а также противоречия традиционного порядка. Она заставляет задуматься о границах своего и чужого, о связи прошлого и будущего.