Пиджин-инглиш - [45]
Попал в автобус — десять очков. Попал в окно — пятьдесят очков. Попал в лобовое стекло, за которым водитель сидит, — сто очков. А разбил — так целая тысяча.
Если пробил шину и автобус угодил в аварию, миллион очков. Только ни у кого пока не получалось. Практически невозможно.
Джордан лучше кидает, дальше, сильнее. Все потому, что по условиям игры у меня камни самые мелкие и корявые. Форма у них совсем не аэродинамическая. Угловатые, они плохо летят. То есть воздух их плохо обтекает.
Джордан реально видел «глок». Даже в руках держал. Ему Лощина поручила закопать пистолет.
Джордан:
— Все оружие у них в землю зарыто. Понадобится — откопают. Пушек у них немерено.
Я:
— А почему дома не держат?
Джордан:
— Дебил? А если полиция найдет?
Я:
— А ты стрелял из него?
Джордан:
— Нет, он был незаряженный. Патроны следует держать отдельно, это правило. Но механизм был в порядке, я проверял. Потянул за спуск, и все такое. Чума.
Чесслово, Джордан и вправду обожает эту пушку. Глаза у него сделались большие-большие. Он сказал, пистолет безопаснее всего закопать в чьем-нибудь садике, куда посторонние не ходят, а не в сквере, например. А то как бы его кто-нибудь не нашел и не унес. Ты не знаешь хозяина сада, а он не знает тебя. Какой-нибудь старичок, который тут вовсе ни при чем. Его и спрашивать не надо, пусть спит спокойно. Если начнут допытываться насчет оружия, он честно слыхом не слыхивал. Так оно надежнее.
Джордан:
— Закапывать лучше всего ночью, и чтобы фонарей рядом не было. Ямку рой неглубокую, запомни место, цветок или камень будут в самый раз, чтобы пометить. Не тяни время, а то спалишься, заметит кто-нибудь. Тогда тебя свои же и пришьют. Я всего два раза прятал оружие.
Посадить в землю пистолет — это зверски круто! Если сеешь семена, из них вырастают растения. А из пушки что вырастет? Я представил, что мой пистолет дал всходы, на кусте выросла куча детских пистолетиков и я продаю их на рынке.
Я:
— Налетай! Детские пушки! Два фунта за штуку! Прямо с грядки!
Прикольно. Прямо жуть. Никогда раньше о таком не слыхал, Господом Вседержителем клянусь.
Оружие должно быть более-менее под рукой, не прячь далеко, мало ли что. Война там или гоп-стоп. С пистолетом легко пойдет.
Джордан:
— Увидят пушку — и лапы вверх, бери что хочешь. Легко!
Даже и стрелять не надо, прицелился — и все. Пистолет здорово облегчает жизнь.
Джордан:
— Вот бы застрелить кого. Прямо в рожу выпалю. Чтобы башка разлетелась на кусочки, глаза выскочили и мозги разбрызгались… Автобус!
При виде автобуса мы изготовились. Я сжал в каждой руке по камню. Вот сейчас Джордан крикнет, и брошу. Сердце у меня колотилось. Я целился в боковые окна, Джордан — в лобовое стекло. Пока все камни не израсходовал, убегать нельзя. Я ждал. Автобус замедлил ход.
Мне надо было разбить стекло, получить тысячу очков.
Джордан:
— Давай!
Мы выпрыгнули из укрытия. Джордан первым бросил камень и угодил в лобовое стекло, но оно не разбилось. Я даже не целился, только размахнулся со всей силы. Первый мой камень не попал, второй ударил автобус в бок и отскочил. Выходящие из автобуса люди даже не пытались нас остановить.
Джордан:
— Мудилы!
Джордан метнул второй камень и чуть не попал какому-то дядьке в голову. Камень шмякнулся в самый край лобового стекла. Глаза у водителя потемнели. Вот сейчас выйдет из себя. В смысле — из кожи выскочит. Зверски круто. И тут меня пробрала дрожь. Из автобуса вышла мама. Она не сводила с меня глаз. Вот уж вляпался. Непруха какая.
Джордан:
— Ноги!
Мы бросились наутек. Я до того перепугался, что не мог заставить себя обернуться.
Меня затошнило. Бежали мы до самого подземного перехода. Еле отдышались.
Джордан:
— Все мои попали. Один в середину стекла, второй в край, парочка в бок. А как там твои?
Я:
— Не знаю. Кажется, один в бок, и все.
Джордан:
— Ты обосрался! Я выиграл!
Я:
— Мои камни корявые и плохо летят, в этом все дело.
Мне уже было все равно. Не нужны мне эти очки! Мы прошли по переходу. У того конца нас дожидалась мама. У меня опять похолодело в животе. Все кончено!
Мама:
— Хо! Чем это ты таким занимался? Я глазам своим не поверила. Что скажешь?
Я:
— Прости, мама.
Мама:
— Какой же ты глупец! Живо домой!
Мама подтолкнула меня. Джордан захохотал. Мне хотелось умереть.
Мама:
— Держись подальше от этого парня.
Я:
— Это вышло случайно. Мы просто играли рядом с остановкой.
Мама:
— Нет, вы только подумайте. Увижу этого парня с тобой еще раз, ты у меня живьем поджаришься!
Мама пихнула меня к двери нашей башни. Я обернулся, и в лицо мне полетел плевок. Прямо в глаз.
Джордан:
— Вот тебе проба слюны, кишкарь!
И показал мне и маме грязный палец. Я быстренько вытер глаз, пока микробы не просочились в мозг. Теперь мы с Джорданом кровные враги. Очень быстро все получилось.
Я:
— Иди на хуй!
Сам не знаю, кому я это сказал, Джордану или маме. Мне было все равно. Слова вылетели сухие и такие острые, будто ножи.
Мама:
— Что?! Ну я из тебя дурь выбью!
И как мне врежет. В ушах загремело. Прямо день рождения бога неба.
Мама:
— Чтобы я больше такого не слышала! Надо же! Где твой ум, Харрисон! Подумай над тем, что натворил!
Я хорошо понимал, что натворил: все разрушил. Своими собственными руками. Все кончено. Никуда не денешься. Я сошел с пути истины, и теперь Бог покарает нас. Наверное, начнет с того, что убьет Агнес, просто чтобы преподать мне урок. У меня прямо дыхание отшибло. Вот и потренируюсь, каково приходится покойникам. Я нарочно еще задержал дыхание, но что-то уж слишком круто получилось. В голове помутилось. Пришлось опять начать дышать. Пусть у меня в гробу будут просверлены дырочки, и побольше. Так оно пойдет легче. Понаделать в ящике иллюминаторы, будто в самолете, и все.
Германия, 1939 год. Тринадцатилетняя Магда опустошена: лучшую подругу Лотту отправили в концентрационный лагерь, навсегда разлучив с ней. И когда нацисты приходят к власти, Магда понимает: она не такая, как другие девушки в ее деревне. Она ненавидит фанатичные новые правила гитлерюгенда, поэтому тайно присоединяется к движению «Белая роза», чтобы бороться против деспотичного, пугающего мира вокруг. Но когда пилот английских ВВС приземляется в поле недалеко от дома Магды, она оказывается перед невозможным выбором: позаботиться о безопасности своей семьи или спасти незнакомца и изменить ситуацию на войне.
Кэти Акер и Маккензи Уорк встретились в 1995 году во время тура Акер по Австралии. Между ними завязался мимолетный роман, а затем — двухнедельная возбужденная переписка. В их имейлах — отблески прозрений, слухов, секса и размышлений о культуре. Они пишут в исступлении, несколько раз в день. Их письма встречаются где-то на линии перемены даты, сами становясь объектом анализа. Итог этих писем — каталог того, как два неординарных писателя соблазняют друг друга сквозь 7500 миль авиапространства, втягивая в дело Альфреда Хичкока, плюшевых зверей, Жоржа Батая, Элвиса Пресли, феноменологию, марксизм, «Секретные материалы», психоанализ и «Книгу Перемен». Их переписка — это «Пир» Платона для XXI века, написанный для квир-персон, нердов и книжных гиков.
Сухум. Тысяча девятьсот девяносто пятый год. Тринадцать месяцев войны, окончившейся судьбоносной для нации победой, оставили заметный отпечаток на этом городе. Исторически желанный вождями и императорами город еще не отошел от запаха дыма, но слово «разруха» с ним не увязывалось. Он походил на героя-освободителя военных лет. Окруженный темным морем и белыми горами город переходил к новой жизни. Как солдат, вернувшийся с войны, подыскивал себе другой род деятельности.
Когда пожилой Мюррей Блэр приглашает сына и дочерей к себе на ферму в Нью-Гэмпшир, он очень надеется, что семья проведет выходные в мире и согласии. Но, как обычно, дочь Лиззи срывает все планы: она опаздывает и появляется с неожиданной новостью и потрепанной семейной реликвией — книгой рецептов Фанни Фармер. Старое издание поваренной книги с заметками на полях хранит секреты их давно умершей матери. В рукописных строчках спрятана подсказка; возможно, она поможет детям узнать тайну, которую они давно и безуспешно пытались раскрыть. В 2019 году Элизабет Хайд с романом «Спросите Фанни» стала победителем Книжной премии Колорадо в номинации «Художественная литература».
«У крутого обрыва, на самой вершине Орлиной Скалы, стоял одиноко и неподвижно, как орёл, какой-то человек. Люди из лагеря заметили его, но никто не наблюдал за ним. Все со страхом отворачивали глаза, так как скала, возвышавшаяся над равниной, была головокружительной высоты. Неподвижно, как привидение, стоял молодой воин, а над ним клубились тучи. Это был Татокала – Антилопа. Он постился (голодал и молился) и ждал знака Великой Тайны. Это был первый шаг на жизненном пути молодого честолюбивого Лакота, жаждавшего военных подвигов и славы…».
Овдовевшая молодая женщина с дочерью приезжает в Мемфис, где вырос ее покойный муж, в надежде построить здесь новую жизнь. Но члены религиозной общины принимают новенькую в штыки. Она совсем не похожа на них – манерой одеваться, независимостью, привычкой задавать неудобные вопросы. Зеленоглазая блондинка взрывает замкнутую среду общины, обнажает ее силу и слабость как обособленного социума, а также противоречия традиционного порядка. Она заставляет задуматься о границах своего и чужого, о связи прошлого и будущего.