Пиар по-старорусски - [14]
…Поездка к таинственному волхву-волшебнику Простомиру была задумана после посещения ушкуйной слободы. Докука и сам подумывал о том, что неплохо было бы приспособить знаменитого и могучего колдуна к своему делу. Но не так-то это было просто. Волшебник, во-первых, жил, как и подобает кудеснику его ранга, за семью холмами, семью лесами и семью реками. Добираться до него пешему – два дня, конному – день. «Километров сорок примерно» – оценил Вася. Причём дойти до него мог не всякий. Кто сразу, легко и просто доберётся, а кто проплутает в лесах неделю и едва живой ни с чем вернётся. Это те, кто вздумал тревожить чародея по пустяшному, вздорному делу, а то и просто из чистого любопытства. Кому никогда не отказывал Простомир – так это больным. Бывало, принесут ему человека – медведь на охоте помял, чуть живой. А обратно уходит своими ногами, а то и на коне. Особо горячие да смелые девки тоже приходили – приворожить им, видите ли, любимого. Таким Простомир отвечал – мол, любовь, это дело божеское, человек или даже волхв тут управлять не может. А если продолжали упрашивать – давал им такого шлепка по мягкому месту, что летели они до дому как на крыльях, в полдня проходя двухдневный путь. А по другим просьбам – ну там, падёж от скотины отвести, дать удачу в делах или ещё что – Простомир смотрел по человеку и по делу его. Кому поможет без платы, с кого маленькую денежку возьмёт, а с кого и большую. А кому и откажет. «Уходи, скажет, – зря я тебя сюда допустил». И всё… Если кого Простомир невзлюбит (а надо отдать должное – без причины он ни на кого зла не держал), то берегись! Нет, никого он в лягушку или змею не превратил. Насылал просто на негодяя медвежью болезнь – и всё. Идёт такой человек, скажем, среди бела дня по главному новоградскому торжищу, и вдруг – так приспичит, что до нужного чулана добежать – не успеть. Так и опорожнялся на глазах у всех. И никто не знал, когда следующий приступ стыдной болезни и в каком месте случится. А все ему в спину пальцами тычут – «а, этот тот, который…» – и взрыв жизнерадостного смеха. Тут, может, и участь лягушки или змеи покажется пряником. Главный новоградский поп владыка Пафнутий уже неоднократно проклинал Простомира как поганого язычника, а на тех, кто к нему ходит, угрожал наложить анафему. Обещать-то обещал, да не наложил. Злые и ехидные языки поговаривали, что владыка Пафнутий сам как-то бывал у Простомира, и тот вылечил его от какой-то очень уж заковыристой болезни. Вот и не зарастала народная тропа к страшному, сильному, умелому, а вообще-то очень неплохому и доброму волхву Простомиру. А что касается проклятий и обещания анафемы – что ж, у Пафнутия просто работа такая…
К Простомиру выехали – Вася Зуб, Федя Пасть Порву, десять человек из дворни – в том числе те четверо, кто пленил Васю в лесу, а дорогу показывал Киря Упал Отжался. Вася уже догадался, что Докукина дворня – не простая дворня. Мужики все как на подбор – крепкие, жилистые, каждый владел каким-то оружием – пищалью, саблей, луком или бердышем. И все – владели кистенём. Словом, личная гвардия, телохранители, боевики, спецназ. Как нравится, так и назовите. Михайло Докука тоже не захотел сидеть дома. Даром, что в возрасте – был он силён, ловок и на подъём лёгок. Простомира он знал много-много лет, говорил, что тот ещё его прадеду помогал в разных там делах и делишках.
Выехали ещё рано утром, затемно, чтобы добраться до Простомира пораньше. Дорога шла лесом, Киря уверенно вёл группу. Где-то ближе к обеду Киря вдруг заволновался, стал останавливать всех и сам отлучался – говорил, разведывать дорогу. Часто останавливался в нерешительности, не зная, какое направление выбрать на лесной развилке. Тогда глаза его делались страшными. Становилось жутковато.
– Ничего не пойму, – бормотал он, – кто-то водит нас, что ли. Неужто Зелёный Дядька шутить вздумал?
Когда в очередной раз встали на лесном перекрёстке, Киря внимательно осмотрел ближние кусты и коряги, и лицо его просияло, будто осенила его какая-то, видимо, очень правильная и радостная мысль. «Я тебе сейчас устрою», – взревел он и ринулся куда-то вбок, в самую гущу. Докука поехал за ним – неуместно боярину казаться робким! Хотя робким, собственно, Докуку никто никогда и не считал. Вслед за ними отправился Вася – из любопытства, а за ним уж и Докукина охрана – доказывать, что не зря боярин платит им звонкую монету.
Ехать пришлось недалеко. Когда Вася продрался сквозь чащобу на поляну, там он увидел презабавную картину: у сосны стоит детина – вот те крест, не вру – ростом чуть не в половину этой сосны, весь зелёный, как огурец, и рожа совершенно невозможная. Ну не бывает у людей таких рож – шишковатая какая-то, кривобокая и поросла зелёной порослью, причём не повсеместно, а клочками – словно борода у новоградского дьячка Авенира. И этот великан робко жмётся к дереву, а вокруг него прыгает разъярённый Киря и лупит его суковатой дубиной по коленкам – выше-то тщедушный волхв-недоучка просто не доставал.
