Пейзаж с убийцей - [17]

Глава 7 АДВОКАТ ДЬЯВОЛА

За ночь погода резко изменилась. Еще вчера было бабье лето, по квартире носились мухи, а листья слетали с деревьев торжественно и неохотно. Сегодня небо посерело, в стекла забарабанил дождь, октябрь мрачно глянул на Москву, как бы говоря: «Это еще что. Будет и ноябрь».

«Вот бы, сволочи, копались сегодня в грязи на моем огороде, — подумала Елена, стоя с чашкой кофе у окна. — А дождь бы им в рожи хлестал…»

Она быстро допила кофе, надела сапоги, плащ, вышла из квартиры, побежала на стоянку. Температура воздуха оказалась хуже, чем она думала.

Как всегда, изменение погоды привело московских чайников в состояние, близкое к ступору. Дороги встали намертво. Кто-то отчаянно гудел, кто-то — увяз в газоне. Единственный дворник «мерседеса» работал, как сумасшедший. Какой-то паренек на «опеле» весело подмигнул ей. Паренек был страшненький, но все равно приятно — даже настроение улучшилось.

«Всеволод Нирознак, — сказало радио. — Сильное землетрясение произошло сегодня на Алтае. В эпицентре сила толчков достигла семи баллов. Это самое сильное землетрясение в регионе за все время наблюдений. Толчки ощущались даже в таких городах, как Кемерово и Новосибирск. Глава МЧС Сергей Шойгу вылетел…»

— Надо же! — вслух произнесла Елена, переключаясь на музыку. И вдруг вспомнила свой сон. Здание, похожее на цирк, было новосибирским оперным театром, горы — получается, Алтайскими горами, а трещины на них — получается, землетрясением. «Это что же, у меня проснулся дар предвидения? — спросила она себя и даже загордилась немножко. — Или просто крыша от переживаний поехала?»

Делать в пробке было нечего, и она стала размышлять: «Я заснула под телевизор… Очевидно, в ночных новостях об этом уже говорили… Да, все верно. Вот откуда этот сон!» То, что загадка разрешилась, очень ее обрадовало. Может, и остальные загадки последнего месяца имеют решение?

Словно почувствовав ее новую энергию, машины поехали. Оказывается, впереди была авария. Теперь две несчастных иномарки оттащили на обочину, и затор стал рассасываться. «Ты целуй меня везде, я ведь взрослая уже!» — пропела она, и тут увидела в боковом зеркале перламутровую «девятку». В этом, конечно, не было ничего странного — мало ли перламутровых «девяток» в Москве! — но теперь Елена ехала, не спуская с нее глаз. «Девятка» иногда перестраивалась, в том числе в крайние ряды, из которых можно было только поворачивать, но затем, нарушая правила, двигалась прямо. В какой-то момент Елене показалось, что человек в «девятке» почувствовал ее взгляд — он вдруг ушел вперед. «Что ж, — сказала она. — Либо я ошибаюсь, и ты ни при чем. Либо ты, тимуровец, уже хорошо знаешь, куда я еду, и тогда мы с тобой встретимся…»

«Девятка» стояла за квартал до здания телекомпании. В ней никого не было.

Телекомпания, в которой Елена работала с момента ее основания, теперь занимала один этаж вполне симпатичного особнячка, деля его с другими фирмами, принадлежащими Александру Сергеевичу Лежаеву. Весь фасад облепили разномастные вывески, многие из которых уже сильно устарели.

Дело в том, что Лежаев был по натуре своей скупердяй и Плюшкин. Он, видимо, органически не мог избавляться даже от тех бизнесов, которые перерос. Он их просто уплотнял. Так, фирма «Шторы и ламбрекены», занимавшая ранее аж два этажа, переехала в тесную комнатушку в подвале. Было смешно наблюдать за лицами случайных клиентов, попадавших в этот подвал в первый раз: такое забавное несоответствие существовало теперь между огромной и роскошной вывеской на полквартала и этим закутком, заваленным рулонами дорогой, но выцветшей ткани.

Туристическая компания «Лё Гран Вояж», наоборот, забралась под самую крышу, к мужскому туалету. Здесь торговали индивидуальными турами и дорогими направлениями, типа Сардинии и Сейшел, но видок у офиса был страшноватый. Дела у фирмы шли не шатко и не валко, но все-таки шли. Елена часто встречала на лестнице тяжело сопящих граждан в великолепном кашемире и с рекламными буклетами в руках: с их пузами нелегко было подниматься и спускаться по мелким ступенькам особняка.

И шторный, и туристический, а заодно и косметологический («Краса Плюс»), и цветочный («Лё Гран Букет») бизнесы отмечали вехи становления лежаевской жены: от домашней хозяйки к бизнес-леди, а затем обратно в домашние хозяйки. Так она себя пробовала, так самоутверждалась. Все эти шторы, Сардинии и уколы ботокса были ее игрушками. Лежаева была классической новорусской женой. У нее имелась даже собственная песня с клипом, но, поскольку и то и другое делала их телекомпания, крутить это по центральным каналам было невозможно по техническим причинам. Песню крутили по собственному кабельному телеканалу, зато часто. Лежаевская жена в клипе загадочно щурила глаза, ее длинные белые волосы красиво развевались, а изъяны талии скрывал корсет с боковой шнуровкой. Песня, как ни странно, была не про любовь, а про красоту среднерусской природы. Страсть к упоительным вечерам была у Лежаевых семейной.

Впрочем, любовь к супруге, несомненно, имевшаяся в сердце Лежаева, не была основной причиной для покупки всех этих небольших фирм. Главный мотив был меркантильный: Лежаев все время включал свои компании в какие-то хитрые схемы, что-то через них прокачивал, что-то проводил. Он постоянно находился в курсе самых модных махинаций, поэтому прямое назначение всех этих агентств — получение от них прибыли — было для него делом десятым. Иногда Елене казалось, что Лежаев вообще не разбирается в бизнесе — настолько бредовыми были многие его действия. Они противоречили всем законам целесообразности, но целесообразность в них, конечно, была — просто она была другой, жульнической. Лежаев даже умудрялся импортировать свои гран-букеты в Голландию и при этом возвращать несуществующий налог на добавочную стоимость. Понятно, что на самом деле цветы не покидали пределов родины, никому не продавались, да и вообще вряд ли существовали.