Певчая - [25]

Я приготовилась, и он постучал в дверь.

Глава пятнадцатая НЕВИДИМЫЙ КОЛЛЕДЖ

— Певчая?

— Похоже, так Пенебригг и сказал.

— Уверен?

— Смотрите, какая она юная.

— Слишком юная.

Я стояла перед собравшимися учеными в маленькой библиотеке без окон и пыталась не показывать, что нервничаю из-за их слов. Я еще никогда не приковывала к себе столько внимания. Да и я очень давно не была среди такого количества людей. Пенебригг говорил, что будет не просто. Это он еще мягко сказал.

Все, казалось, смотрели на меня с подозрением.

Может, это было не так. Один юноша с крупными руками просиял, когда я вошла, а мужчина, в котором я узнала Исаака Олдвиля, смотрел на меня с любопытством. Но почти на всех тридцати лицах в комнате было недоверие.

— Уважаемые коллеги, — в нескольких шагах от меня сэр Барнаби изящно вскинул руку. Он выглядел так же, как и на картинке в голове Пенебригга: одетый с иголочки пухлый джентльмен, который выглядел бодро, несмотря на трость и боль в ноге. — Я представляю вам мисс Люси Марлоу, которая, как уверяет доктор Пенебригг, настоящая Певчая.

— А если она — обманщица?

— Или хуже — шпионка? — добавил кто-то.

До этого я была слишком напугана, чтобы заметить страх на их лицах. Но теперь я его видела.

Сэр Барнаби вскинул руку.

— Тише. Совет не пригласил бы ее, если бы мы не убедились в том, что она не опасна. И доктор Пенебригг подготовил доказательства.

Люди притихли, хотя я все еще ощущала их страх и неуверенность.

Сэр Барнаби махнул на меня.

— Мисс Марлоу? Окажете нам честь, показав свою руку?

Все смотрели на меня. Мои руки дрожали, пока я закатывала рукав и открывала для них метку Певчей.

— Смотрите!

— Завиток!

— Ради Юпитера…

— Это может быть просто шрам…

Они не верили. Они встали со стульев и столпились вокруг, чтобы рассмотреть. Никто не касался меня, но их внимание и алчность заставляли чувствовать себя бабочкой, которую поймали для разглядывания.

Я повернула голову и посмотрела на знакомые лица. Пенебригга и сэра Барнаби в толпе не было видно, но я заметила в бреши Ната. Он стоял у шкафа с книгами в другом конце комнаты, хмурил темные брови. Хотя он держал все в себе, я не знала, мог ли он как-то настроить людей против меня.

— Может, вы все-таки вернетесь на места? — крикнул сэр Барнаби. — Это еще не все.

Заскрипели стулья, гудели голоса. Люди садились на места.

— Она может читать манускрипт? — крикнул кто-то.

— Пока что — нет, насколько я понял, — сказал сэр Барнаби.

Я видела, что глаза многих сузились.

— Если она не может его прочесть, что нам до ее метки? — сказал мужчина.

— Если это истинная метка, — добавил другой, — как ее проверяли?

— Терпение, друзья, — сказал сэр Барнаби. — Вам все расскажут. Доктор Пенебригг, покажете им?

— С позволения мисс Марлоу.

При звуке вежливого голоса Пенебригга я ощутила себя увереннее. Хоть кто-то здесь верил мне и желал добра.

— Я готова, сэр, — сказала я, и он объяснил людям, что они увидят.

При упоминании о чтении разума, люди зашептались, но в этот раз без недоверия, а с тревогой и предвкушением. Когда я показала рубин и сняла его с шеи, они снова притихли.

Для меня комната тихой не была. Я опустила рубин на столик рядом с собой, ноты окружили меня, манящие и раздражающие. Я пыталась не слушать их, они отвлекали меня, и я было сложно вспомнить песнь лунного шиповника. К счастью, сэр Барнаби дал мне флакон с семенами. Я открыла его.

— Для демонстрации нужно два человека. Кто хочет поучаствовать? — спросил Пенебригг.

Половина подняла руки. Пенебригг выбрал бодрого денди, сидевшего в конце комнаты.

— Мистер Дипс, выйдете к нам? Остальные смогут поучаствовать позже.

Дипс тряхнул кружевными манжетами и вышел вперед.

— Хочешь прочитать мои мысли, мисс?

Он замолчал, словно ждал ответа, но я была слишком занята, напитываясь песней лунного шиповника.

— Она не очень разговорчива? — сказал Дипс шепотом одному из мужчин напротив себя. — Но она еще девочка. Не на это мы рассчитывали, да? Даже если она — Певчая.

Я просила себя не реагировать, Пенебригг объяснял Дипсу, что требовалось. Но их недоверие терзало меня, было сложно сосредоточиться на пении.

Не слушай их. Не слушай.

Но я осознала весь вес его презрения, только когда запела. Я отдалась музыке, и когда ноты запели во мне, я обхватила ладонь Дипса и вошла в его разум.

Читать его было сложнее, чем Ната или Пенебригга. Было ли это из-за того, что я знала его всего пару минут, или мысли Дипса были такими обрывочными? Его скепсис воевал с удовольствием быть в центре внимания, а еще присутствовали десяток личных мыслей.

Помня ярость Ната, я решила осторожно выбирать то, о чем говорю. Если я раскрою его секреты, то стану его врагом навеки. Вместо этого я описала подробно картинку, что он держал передо мной: инструмент для создания музыки с черными и белыми клавишами — он мысленно назвал его спинетом.

Закончив, я открыла глаза.

— Она была права? — спросил Пенебригг у Дипса.

— Более-менее, — Дипс тряхнул кружевными рукавами. — Но разве она не могла просто догадаться? Все знают, что я недавно купил этот спинет. Может, Пенебригг рассказывал ей…

— Нет.

— …или кто-то другой. Но это ничего не доказывает. Даже если эта юная мисс увидела эту мысль в моей голове, толку я в этом не вижу. Вряд ли наши враги будут мило сидеть и думать о чем-то одном, чтобы она смогла прочитать их мысли.