Петр Столыпин - [8]
Но итоги были куда меньше желаемого. Бюрократия – страшная вещь. Она смогла противостоять даже Николаю I, который был очень волевым человеком и помыкать собой не позволял. Но тем не менее…
«Момент истины» наступил после позорного поражения в Крымской войне. Одной из причин поражения было то, что Россия оказалась технически отсталой. У противников России было лучшее оружие. В России практически не было железных дорог – то есть вопрос с доставкой боеприпасов, продовольствия и подкреплений на театр военных действий стоял очень остро. Требовалась индустриализация страны. А как её проводить, если нет свободных людей? Так что вопрос об освобождении крестьян встал мрачной тенью на горизонте.
Но давайте разберемся – а кто в России пахал землю? Основных категорий было две – помещичьи и государственные крестьяне. Имелись ещё удельные, работавшие на землях, принадлежавших членам императорской фамилии, но их было немного, около 500 тысяч в 1858 году. Они особой роли не играли.
Начнем с государственных крестьян. Число их менялось – когда-то было больше, когда-то меньше. В 1858 году их численность составляла 40 % землепашцев. Эти люди являлись «государственными крепостными». То есть они были «привязаны» к земле, не могли сменить место жительство и род занятий. Но самодура-барина над ними не имелось. На управляющего же, если тот слишком «борзел», крестьяне имели право жаловаться.
Государственные крестьяне имели куда больше «степеней свободы», нежели «барские». Они могли выступать в суде, заключать сделки, владеть собственностью. Государственным крестьянам было разрешено вести розничную и оптовую торговлю, открывать фабрики и заводы.
На Урале, в Сибири, на Дальнем Востоке, на Севере жили исключительно государственные крестьяне. Вообще-то их положение было очень зыбким. Все знают, что Екатерина II раздавала огромные поместья своим приближенным. А откуда они брались? Именно оттуда. Государственные крестьяне переходили в разряд барских. Это и явилось главной причиной восстания Пугачева.
Мало того, крестьянина могли «приписать» к заводам. Вот что, например, пишет Михаил Бакунин, познакомившийся в ссылке с алтайскими «заводскими крестьянами»:
«Эти крепостные в десять раз более угнетенные и несчастные, чем самые бедные помещичьи крестьяне. Они платят подати и несут все прочие повинности, рекруты их поступают не в солдаты, а на 25–летнюю каторжную работу в серебряных рудниках. Они несут барщину, и какую еще барщину! Во всякое время, во время работ, в распутицу они должны по приказанию, по чистому произволу горного начальства возить лес, дрова, уголь, руду за 100, за 200, иногда за 300 верст. Они обязаны продавать свой хлеб исключительно на заводы отнюдь не дороже 28 копеек за пуд ржаной муки».
(М. Бакунин)
Но хуже всего было тем «заводским», кто попадал в «рекруты». Напомню, что в те времена армия комплектовалась на основе рекрутской повинности. Когда объявлялся рекрутский набор – то определенное количество молодых парней отправлялось служить. Дело, как правило, решал жребий. А заводские крестьяне вместо службы попадали, по сути, на «четвертак» на каторгу в рудники. Согласитесь, разница есть. Конечно, солдатская служба в те времена была не сахар, но всё – таки рекруты понимали, что они идут защищать Отечество, а не работать на износ за «так» под землей. Какие на рудниках были условия труда и жизни – можете себе представить…
Между прочим, имелись в Российской империи сторонники совсем иного пути, нежели отмена крепостного права. Они предлагали… «приватизацию». То есть – раздать государственных крестьян частным владельцам. К счастью, их не послушали. Потому что, если бы рискнули такое сделать – то началось бы такое, что восстание Пугачева показалось бы на этом фоне мелким проходным эпизодом.
«Некоторые историки, стремясь отыскать причины, заставившие Александра II приступить к реформам, пробуют их вывести прямолинейно – из статистики народных бунтов. На это заметим, что крестьяне в ту пору волновались, в общем, не больше, чем прежде; однако ожидали, и это ожидание было хорошо известно властям, но прежде всего и более всего министерству внутренних дел, возглавляемому Ланским. Министр не только докладывал царю, но, надо думать, нарочито сгущал, завышал опасность новой пугачевщины. Молчащий народ казался не менее страшным, чем бунтующий: отсутствие прямого контакта, диалога между властью и народом, отсутствие у населения буржуазных лидеров, как это было, например, во Франции, – все вместе это увеличивало страх перед “иррациональными”, только самим крестьянам понятными причинами, которые вдруг могут поднять их на бунт».
(Натан Эйдельман)
Хотя и были звоночки…
«В 1854 г. был обнародован манифест об образовании государственного ополчения, о призыве ратников на помощь регулярным войскам; это обычный манифест во время тяжелых войн, и прежде такие манифесты не приводили ни к каким особенным последствиям. Но теперь время было не то; между крепостными распространился тотчас слух, что, кто из них добровольно запишется в ополчение, тот получает волю со всею землею. Крестьяне (сначала в Рязанской губернии) стали обращаться к начальству с заявлением желания записаться в ратники. Напрасно местные власти уверяли, что никакого такого закона нет; крестьяне решили, что закон есть, но помещики положили его под сукно. Волнение, обнаружившееся в Рязанской губернии, отозвалось на соседних: Тамбовской, Воронежской, Пензенской, распространилось и далее, до Казанской губернии. Всюду крестьяне приходили в губернские города и требовали у начальства государева закона о воле для тех, кто запишется в ополчение; пришлось прибегать к вооруженной силе, чтобы усмирить это волнение».
Завершилась Великая война, отгремели победные залпы. Но выстрелы продолжают раздаваться. Вот и приходится бывшему фронтовому разведчику Сергею Мельникову вспоминать прежние навыки. Его ждет жестокая схватка с фашистским специалистом, носящим кличку Барон, и долгий путь, в конце которого лежит разгадка таинственного Черного леса…
К весне 1943 года партизанское движение в Белоруссии достигло такого размаха, что немецкое командование вынуждено было создать ГФП – тайную полевую полицию для координации действий карательных и армейских подразделений против «лесных бандитов». Несколько секретных школ специально готовили агентов для внедрения в партизанские отряды, одной из задач которых было уничтожение командиров и комиссаров отрядов. Но все эти меры оказались малоэффективны…Книга «Оборотни тоже смертны» является продолжением романа «Тени Черного леса».
Гражданская война в России полна парадоксов. До сих пор нет согласия даже по вопросу, когда она началась и когда закончилась. Не вполне понятно, кто с кем воевал: красные, белые, эсеры, анархисты разных направлений, национальные сепаратисты, не говоря уж о полных экзотах вроде барона Унгерна. Плюс еще иностранные интервенты, у каждого из которых имелись свои собственные цели. Фронтов как таковых не существовало. Полки часто имели численность меньше батальона. Армии возникали ниоткуда. Командиры, отдавая приказ, не были уверены, как его выполнят и выполнят ли вообще, будет ли та или иная часть сражаться или взбунтуется, а то и вовсе перебежит на сторону противника.Алексей Щербаков сознательно избегает подробного описания бесчисленных боев и различных статистических выкладок.
Великая Смута, как мор, прокатилась по стране. Некогда великая империя развалилась на части. Города лежат в руинах. Люди в них не живут, люди в них выживают, все больше и больше напоминая первобытных дикарей. Основная валюта теперь не рубль, а гуманитарные подачки иностранных «благодетелей».Ненасытной саранчой растеклись орды интервентов по русским просторам. Сытые и надменные натовские солдаты ведут себя, как обыкновенные оккупанты: грабят, убивают, насилуют. Особенно достается от них Санкт-Петербургу.Кажется, народ уже полностью деморализован и не способен ни на какое сопротивление, а способен лишь по-крысиному приспосабливаться к новым порядкам.
Какими мы привыкли знать декабристов? Благородными молодыми людьми, готовыми пожертвовать собственными жизнями ради благополучия народа. Мечтавшими о свободе и лучшем будущем для России. Согласными во имя принципов отречься от всех благ и отправиться прямиком в сибирскую ссылку.Готовы ли вы услышать новое мнение о декабристах? Согласны ли вы поверить в то, что они были банальными бунтовщиками и действовали отнюдь небескорыстно. Хотите увидеть оборотную сторону их жизни и деятельности? В таком случае ознакомьтесь с мнением молодого петербургского журналиста Алексея Щербакова.
В массовом сознании известные деятели культуры советского периода предстают невинными жертвами красных монстров. Во многом, конечно, так оно и было. Однако не все было так просто. Отношения деятелей культуры – в том числе и литераторов – с советской властью были очень непростыми. Власть пыталась использовать писателей в своих целях, они ее – в своих. Автор предлагает посмотреть на великих писателей советского времени взглядом, не затуманенным слезой умиления. Они были такими, какими они были. Сложными людьми, жившими в очень непростой век.
Королева огромной империи, сравнимой лишь с античным Римом, бабушка всей Европы, правительница, при которой произошла индустриальная революция, была чувственной женщиной, любившей красивых мужчин, военных в форме, шотландцев в килтах и индийцев в тюрбанах. Лучшая плясунья королевства, она обожала балы, которые заканчивались лишь с рассветом, разбавляла чай виски и учила итальянский язык на уроках бельканто Высокородным лордам она предпочитала своих слуг, простых и добрых. Народ звал ее «королевой-республиканкой» Полюбив цветы и яркие краски Средиземноморья, она ввела в моду отдых на Лазурном Берегу.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эта книга о человеке, который оказался сильнее обстоятельств. Ни публичная ссора с президентом Путиным, ни последовавшие репрессии – массовые аресты сотрудников его компании, отъем бизнеса, сперва восьмилетний, а потом и 14-летний срок, – ничто не сломило Михаила Ходорковского. Хотел он этого или нет, но для многих в стране и в мире экс-глава ЮКОСа стал символом стойкости и мужества.Что за человек Ходорковский? Как изменила его тюрьма? Как ему удается не делать вещей, за которые потом будет стыдно смотреть в глаза детям? Автор книги, журналистка, несколько лет занимающаяся «делом ЮКОСа», а также освещавшая ход судебного процесса по делу Ходорковского, предлагает ответы, основанные на эксклюзивном фактическом материале.Для широкого круга читателей.Сведения, изложенные в книге, могут быть художественной реконструкцией или мнением автора.
Тему автобиографических записок Михаила Черейского можно было бы определить так: советское детство 50-60-х годов прошлого века. Действие рассказанных в этой книге историй происходит в Ленинграде, Москве и маленьком гарнизонном городке на Дальнем Востоке, где в авиационной части служил отец автора. Ярко и остроумно написанная книга Черейского будет интересна многим. Те, кто родился позднее, узнают подробности быта, каким он был более полувека назад, — подробности смешные и забавные, грустные и порой драматические, а иногда и неправдоподобные, на наш сегодняшний взгляд.
Советские люди с признательностью и благоговением вспоминают первых созидателей Коммунистической партии, среди которых наша благодарная память выдвигает любимого ученика В. И. Ленина, одного из первых рабочих — профессиональных революционеров, народного героя Ивана Васильевича Бабушкина, истории жизни которого посвящена настоящая книга.
