Петр Первый на Севере - [81]
«Великий государь в бытность свою в Вологде в 1693 году увидел в воеводской канцелярии между приказными молодого писца, именно же сего господина Макарова, и с первого же на него взгляда проникшись к его способности, взял его к себе…»
Не сразу Петр приблизил к себе этого способного к ведению канцелярских дел, крепкого, поворотливого, белокурого вологодского паренька; не сразу Макаров стал близким сподвижником государя. Некоторое время он старательно служил в подведомственной канцелярии Ингерманландского губернатора Меншикова: ведал продажей рыбных ловель и собиранием пошлин с конского поголовья. Порядок, заведенный в канцелярии, и бескорыстная честная служба Макарова не остались незамеченными Петром.
Государь говорил Меншикову:
– Хорошему работнику надлежит иметь должность высокую. Отбираю у тебя Алексея Макарова ко двору, пусть ведает он моими кабинетными делами. В оные времена делами моего батюшки ведал тайный дьяк Демешка Башмаков. Перебирал я в досужее время те дела и вижу: Макаров управиться может лучше. Такого мне надо…
Жалко было Меншикову расставаться с Макаровым, но что поделаешь, против воли Петра не устоишь.
С 5 октября 1704 года Алексей Васильевич Макаров стал именоваться «кабинет-секретарем его величества». Как никто из самых близких Петра, он был облечен высочайшим доверием. Внимательный к людям и делам служебным, требовательный, трудолюбивый и быстрый в решениях сложных государственных вопросов, Макаров весьма полюбился царю. Петр поручил ему возглавить кабинет при дворе и установил на первых порах жалованье триста рублей в год.
Самый краткий перечень дел кабинета говорит о важности этого учреждения, кстати сказать, весьма малочисленного по количеству служащих. В подчинении у кабинет-секретаря было восемь подьячих, а дела велись такие:
Переписка со всеми российскими министрами и агентами, находящимися за границей (шифром – цифирными письмами).
Переписка с губернаторами. Докладывание царю о челюбитных, поступивших в кабинет.
Сношения с Сенатом и Синодом. Ведание расходами на придворных и на покупки для двора.
Снабжение жалованьем и материалами выезжавших за границу.
Ведание устройством и оплатой садоводства в Петербурге, Петергофе и других пригородах. Приобретение зверей и разных «монстров» в Кунсткамеру и зверинец.
Полковые дела, а также писание «Истории или журнала государя императора».
Дела судебные, определение жалоб и доносов, поступающих в кабинет от фискалов, частных и должностных лиц по делам: измены, против здравия государя и против казенного интереса…
Промышленность железоделательная, чугунолитейная, таможенные дела также входили в деятельность кабинета. Одним словом, под строгим и тщательным наблюдением и руководством Макарова, состоявшего в непосредственном подчинении Петра, находились все функции государственного управления, кроме Преображенского приказа, творившего суд и расправу.
С особенным старанием, в угоду государю, Макаров изыскивал всюду, где мог, огромные по тем временам средства, стекавшиеся в казну кабинета. Значительные суммы «подносных денег» поступали от губернаторов, бурмистров, монастырей и купечества. Большие сборы поступали из Архангельска, где и после основания Петербурга продолжалась оживленная торговля и деловые связи с иноземцами.
Петр ревностно следил за прибылью от торговли с заграницей и любопытствовал, как о нем и о России отзываются в других государствах.
Иногда, закрывшись вдвоем с Макаровым в кабинете, Петр просматривал дела и учинял резолюции. Он проявлял интерес и к донесениям резидентов из-за границы, которые сообщали зазорные сведения, появлявшиеся в иноземных газетах. Французы писали о русском царе, что он всегда пьян. Петр собственноручно возражал на полях донесения: «Врет, каналья! бывает, но не во все дни». О Меншикове немцы писали, как о пройдохе, расхищающем казенные средства. С этим мнением иностранной прессы Петр не спорил и делал приписку: «Вор Алексашка, дознаюсь, ежели правда – несдобровать».
Приходилось Макарову быть сподручным секретарем у Петра в его боевых походах против турок и шведов.
В 1711 году в Кенигсберге Петр осматривал королевскую библиотеку и, обнаружив там рукопись летописца Нестора, велел ее переписать. Такое поручение выпало на долю Макарова и подчиненных ему борзописцев-подьячих.
В 1715–1717 годах, путешествуя в иностранные государства, Петр брал Макарова с собой. Под диктовку царя в журнале поденной записи Макаров фиксировал то, что его величеству диковинным показалось:
«В третий день его величество был в королевском доме в большой галерее, где лучшие картины, и смотрел в другой галерее модели лучших крепостей, и потом был в Лувре, и где делают статуи…
…поутру его величество был в Академии, где предлагали его величеству учители сорбонские о соединении веры, рассуждая, что легко сие учинить. На что его величество изволил им ответствовать: что сие дело немалое, и учинить скоро того невозможно, к тому ж его величество больше обращается в делах воинских. А ежели они того подлинно желают, чтоб о том писали к российским архиереям, ибо сие дело важное и требует на то духовного собрания…
Книга посвящена выдающемуся русскому зодчему Андрею Никифоровичу Воронихину.
Автор этой книги известен читателям по ранее вышедшим повестям о деятелях русского искусства – о скульпторе Федоте Шубине, архитекторе Воронихине и художнике-баталисте Верещагине. Новая книга Константина Коничева «Русский самородок» повествует о жизни и деятельности замечательного русского книгоиздателя Ивана Дмитриевича Сытина. Повесть о нем – не обычное жизнеописание, а произведение в известной степени художественное, с допущением авторского домысла, вытекающего из фактов, имевших место в жизни персонажей повествования, из исторической обстановки.
Очерки о Карельском фронте в период Великой Отечественной войны.
Имя Константина Ивановича Коничева хорошо известно читателям. Они знакомы с его книгами «Деревенская повесть» и «К северу от Вологды», историко-биографическими повестями о судьбах выдающихся русских людей, связанных с Севером, – «Повесть о Федоте Шубине», «Повесть о Верещагине», «Повесть о Воронихине», сборником очерков «Люди больших дел» и другими произведениями.В этом году литературная общественность отметила шестидесятилетний юбилей К. И. Коничева. Но он по-прежнему полон творческих сил и замыслов. Юбилейное издание «Из жизни взятое» включает в себя новую повесть К.
«В детстве у меня была копилка. Жестянка из-под гарного масла.Сверху я сделал прорезь и опускал в нее грошики и копейки, которые изредка перепадали мне от кого-либо из благодетелей. Иногда накапливалось копеек до тридцати, и тогда сестра моего опекуна, тетка Клавдя, производила подсчет и полностью забирала мое богатство.Накопленный «капитал» поступал впрок, но не на пряники и леденцы, – у меня появлялась новая, ситцевая с цветочками рубашонка. Без копилки было бы трудно сгоревать и ее.И вот под старость осенила мою седую голову добрая мысль: а не заняться ли мне воспоминаниями своего прошлого, не соорудить ли копилку коротких записей и посмотреть, не выйдет ли из этой затеи новая рубаха?..»К.
Книга посвящена жизни великого русского скульптора Федота Ивановича Шубина.
«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.