Петр Алексеев - [33]
В воскресенье вечером закончился «съезд». И прежде чем отправиться на фабрику, Петр Алексеевич сказал Бардиной и Джабадари:
— Нужно немедленно менять квартиру. Поведение Дарьюшки мне не нравится.
— Что случилось?
— Пока ничего не случилось. Но может случиться.
— Петр Алексеевич, не говорите загадками.
— Хотите точнее, Софья Илларионовна, пожалуйста. Дарья боится за своего Николая, и стоит ей догадаться, кто мы, а она, видно, уже начинает догадываться…
— Немедленно на другую квартиру! Завтра же займусь этим. Понятно? — загорячился Джабадари.
— И без Дарьи.
— Понятно.
— А вы, Софья Илларионовна, не говорите ничего девушкам: нечего их волновать.
Бардина подняла широкую, тяжелую руку Алексеева и приложила ее к своей щеке.
— Какой вы надежный друг! — сказал она дрогнувшим голосом.
Если бы спросили Петра Алексеева: «Почему ты не любишь Ивана Жукова?» — он, пожалуй, не мог бы ответить. Жуков работал много и преданно, но был какой-то будничный, скучный.
Не было случая, когда бы Петр Алексеев просто, по-товарищески подошел к Жукову и спросил его: «Как здоровье?», или: «Как ты относишься к такому-то?» Алексеева не интересовало ни его здоровье, ни его мнение о людях. И Жуков это знал: они встречались только на людях и говорили только о деле.
И поэтому так удивился Петр Алексеевич, когда поздно вечером Терентьев ввел к нему в закуток Жукова.
— Иван?
— Мне нужно поговорить с тобой.
В общежитии народ уже готовился ко сну. Стоял шум. Люди сновали взад-вперед. Где-то плакали дети. На кухне, видимо, стирали белье: из коридора шел в спальню белый пар. В самом закутке, где за столиком читал Петр Алексеев, белобородый старик, сидя на полу, чинил рубаху.
Инстинктом конспиратора понял Алексеев, что нужно подавить любопытство, что неожиданному визиту Жукова необходимо придать деловой оттенок. Терентьева, старика на полу, ткачей, снующих по общежитию, — всех заинтересовал неурочный гость.
— Ты, Ваня, чего такой убитый? — непринужденно, с нотками насмешливости в голосе спросил Алексеев. — Видать, без места остался? Эка важность! Вот попросим Терентьева: он тебя у нас устроит.
— Ткач он? — заинтересовался Терентьев.
— Ткач, да еще какой! Мы с ним в Питере на пару работали. Меня обскакивал.
— Тогда устрою.
— Слышишь, Ваня? Не горюй. Терентьев уладит твое дело: они с мастером кумовья! Кому-кому, а Терентьеву не откажет. Савелий!
— Ась? — спросил старик, не поднимая головы.
— Вишь, гость явился. Чайком бы его напоить.
— Поздно, милок: кипяток кончился.
— Вишь, Ваня, какие у нас порядки строгие.
— А я чай пил. — Жуков обратился к Терентьеву. — Значит, устроите?
— Паспорт при тебе?
Жуков порылся в карманах:
— Не захватил.
— Зачем тебе паспорт, Терентьев? Ты сначала с Григорьевым поговори. Скажи ему; не ткач, а золотые руки. А ты, Ваня, завтра приходи с паспортом., Будь спокоен: Терентьев тебя пристроит. Верно говорю, Терентьев?
— Как будто верно.
Алексеев накинул тулуп, достал, шапку.
— А теперь пошли, Ваня, провожу тебя, а то у нас заблудишься.
Они вышли на улицу. Густая мартовская темень.
— Как это ты решился ко мне прийти?
Жуков протянул Алексееву письмо.
— От кого?
— От Прасковьи Семеновны.
— От кого?!
— Ты не кричи.
— От Прасковьи? — сразу перешел Алексеев на шепот. — От Прасковьи?.. Где она?..
— Ты узнаешь все из письма. Только предупреждаю: письмо старое. Его должен был получить Грачевский, да не успел, а после его ареста оно два месяца пролежало у одного человека.
— Иван… Ваня… — бессмысленно повторял Петр, Алексеев.
Что-то непонятное творилось с Алексеевым: мысли неслись скачками, сердце колотилось, тело покрылось испариной. Он чувствовал, что приключилось что-то важное, очень важное, и в то же время не понимал, что именно случилось. Его словно обухом хватили: оглушили, лишили сознания.
— Иван… Ваня…
— Ты в состоянии слушать? Или прекратим разговор.
— Иван…
— Так слушай, что тебе Иван скажет. Завтра я увижу этого человека. Приготовь письмо. Он обещал твое письмо доставить Прасковье Семеновне.
— Где она?
— Там, где была, — в тюрьме. Она скоро освобождается.
— Освобождается?..
— Да. И спрашивает у тебя совета: остаться ей в Петербурге или сюда ехать.
— Сюда!
— Опять кричишь. Петр Алексеевич, не узнаю тебя.
— К черту Петра Алексеевича! Слышь, Иван? К черту Петра Алексеевича! Я поеду в Питер! У ворот буду дежурить!
Жуков поднял воротник пальто и, уходя, сказал назидательно:
— Когда человек теряет разум, с ним бесполезно разговаривать.
— Иван!
Жуков исчез.
Алексеев вернулся в свой закуток. Савелий все еще чинил рубаху, в спальне продолжалась предночная возня. Из коридора все еще валил пар.
Успокоился ли Петр Алексеевич, или конспиратор пересилил в нем внутреннее волнение, но он уже не торопясь повесил тулуп на гвоздь, присел к столу, заботливым тоном сказал Савелию: «Ты бы спать ложился, поздно», — незаметно для чужого глаза распластал на странице лежавшей перед ним книги коротенькую записку и прочитал ее.
Рука Прасковьи! Буковки аккуратные, круглые, и бегут они четкими строчками, держась одна за другую, как дети в хороводе.
«Родной!..»
Сколько месяцев, а разве был день, когда он не видел ее перед своими глазами, не говорил с ней, не думал о ней? Разве удачи последних месяцев не связаны с нею? Разве мог он так и столько работать, если бы не уверенность, что скоро, очень скоро надо будет отчитаться перед ней?
Трудно в истории Польши найти вторую такую героическую и вместе с тем трагическую фигуру, как Тадеуш КостюшкоЕстественно, что имя легендарного предводителя национально-освободительного восстания старались замолчать и в царской России и в Царстве Польском. Много было положено труда буржуазными историками, чтобы исказить облик Т. Костюшки, свалить на него все неудачи. Но польский народ помнил это имя, народ сделал его знаменем в борьбе за свободную, счастливую социалистическую Польшу.Книга писателя Л. Островера впервые на русском языке прослеживает жизнь Т.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Имя Ипполита Мышкина мало говорит сегодняшней молодежи. А между тем оно принадлежит одному из самых замечательных русских революционеров 70-х годов прошлого столетия. В. И. Ленин высоко ценил его и называл корифеем в одном ряду с Петром Алексеевым, Степаном Халтуриным, Андреем Желябовым.Мышкин принадлежал к кругу ранних народников, но среди них он выделялся своими взглядами: он верил в будущее рабочего движения. Короткая жизнь этого революционера насыщена исключительными событиями. Достаточно упомянуть его попытку организовать побег Чернышевского с каторги, его мужественную обличительную речь на процессе 193-х, его трагическую гибель в тюрьме.
Резонансные «нововзглядовские» колонки Новодворской за 1993-1994 годы. «Дело Новодворской» и уход из «Нового Взгляда». Посмертные отзывы и воспоминания. Официальная биография Новодворской. Библиография Новодворской за 1993-1994 годы.
О чем рассказал бы вам ветеринарный врач, если бы вы оказались с ним в неформальной обстановке за рюмочкой крепкого не чая? Если вы восхищаетесь необыкновенными рассказами и вкусным ироничным слогом Джеральда Даррелла, обожаете невыдуманные истории из жизни людей и животных, хотите заглянуть за кулисы одной из самых непростых и важных профессий – ветеринарного врача, – эта книга точно для вас! Веселые и грустные рассказы Алексея Анатольевича Калиновского о людях, с которыми ему довелось встречаться в жизни, о животных, которых ему посчастливилось лечить, и о невероятных ситуациях, которые случались в его ветеринарной практике, захватывают с первых строк и погружают в атмосферу доверительной беседы со старым другом! В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Герой Советского Союза генерал армии Николай Фёдорович Ватутин по праву принадлежит к числу самых талантливых полководцев Великой Отечественной войны. Он внёс огромный вклад в развитие теории и практики контрнаступления, окружения и разгрома крупных группировок противника, осуществления быстрого и решительного манёвра войсками, действий подвижных групп фронта и армии, организации устойчивой и активной обороны. Его имя неразрывно связано с победами Красной армии под Сталинградом и на Курской дуге, при форсировании Днепра и освобождении Киева..
В первой части книги «Дедюхино» рассказывается о жителях Никольщины, одного из районов исчезнувшего в середине XX века рабочего поселка. Адресована широкому кругу читателей.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.