Черт вдруг побледнел, даже сквозь шесть стало видно, крепко зажал лапой рот, испуганно вперив взгляд в Алексея.
– Ты, – промычал он, – ыж ны выдывый мыны.
– Чего? – не понял Алексей.
– Ты уж не выдавай меня, – отодвинув на миллиметр ладошку от пасти, пробормотал черт. – Так мне все надоело, что я не выдержал и сбёг. Эх, да разве только я? Как узнали, что в Волопаевске есть прореха между мирами, так и начался повальный исход. Не всем, конечно, повезло, как мне, но… Нет, ты скажи, правда не выдашь? А я тебе пригожусь, право слово.
– Да кому я тебя должен выдавать? – удивился Алексей.
– Так ведь уже послали за мной двоих. Сегодня едва не стреножили. Если бы у тебя дверь балконная не была нараспашку – то и не ушел бы. А знаешь, что у нас с беглыми бывает? Брр… Говорить страшно. Беглых у нас насильно опять в ангелов превращают. Прикидываешь?!
– Подожди, – задумчиво почесал затылок Алексей. – Это кто ж за тобой гонялся? Один такой черноволосый с золотым зубом, а другой – в джинсах с оторванной лейблой?
– А ты откуда знаешь? – поразился черт.
– От верблюда! – хохотнул Алексей. – С золотым зубом – это Гога, грузин из Армении, по паспорту азербайджанец, а второй – мой одноклассник бывший, Витька Шубин. Прохвост редкостный.
– Ты не обманываешь? – недоверчиво покосился на него черт.
– Да вот тебе крес… Прости, это я так. Шутка у нас такая. Нет, не вру, с чего бы мне врать?
– Тогда почему они за мной гоняются?
– Да эта парочка решила разбогатеть, причем, быстро и без особенного надругательства над своим здоровьем. Кстати, Витька и мне предлагал вступить в долю, да у меня своих проблем…
– Лера?
Боль, отодвинувшаяся куда-то за время этого нелепого разговора, снова накатила холодной волной, сжала до боли сердце. Алексей через силу улыбнулся:
– Ты и это знаешь?
– Прости уж. Иногда не хочется все знать, а получается самой собой. Ненавижу!
– Да, наверное, это тяжело, – согласился Алексей.
– У каждого своя Голгофа. Но мы несколько отвлеклись от темы. И что же этой парочке нужно?
Алексей задумчиво посмотрел на черта, пожевал губами, потом все же спросил:
– Ты обо всем знаешь, почему тогда спрашиваешь?
– Ладно, – сдался черт. – Ни черта я не знаю. Ты пока на балконе прохлаждался, я твою записную книжку проштудировал.
– И ты думаешь, это этично?
– А ты ждешь от чертей этичных поступков?
– Нет, конечно, – замялся Алексей, – но все же…
– Я ведь не знал, что ты из себя представляешь, – потупился черт. – Обещаю: больше такого не повторится. Если, конечно, ты меня не выдашь.
– Да не собираюсь я тебя никому выдавать. Даже вашей милиции.
– Уф, ну, спасибо, ну, уважил. Век благодарен буду! А можно, я у тебя немного поживу?
– А мама? – опешил Алексей.
– А что, мама? Я ей на глаза попадаться не буду.
– Даже не знаю как-то, – растерянно протянул Никулин. – Вообще-то, я не против.
– Значит, по рукам? – обрадовался черт.
Алексей автоматически протянул руку, осознавая, что творит что-то уму непостижимое. Пустить на постой к себе черта! В Москве кому рассказать – в психушку сразу бы отправили. Но нет, то Москва, а здесь – Волопаевск. Здесь все иначе.
– А теперь рассказывай, почему они за мной гоняются? – потребовал черт.
– Да вот решили, что ты им можешь клад открыть?
– Клад? Они что, спятили? – хохотнул черт. – Думают небось, что сокровища под каждым саженцем зарыты? Да я от Гермеса в свое время все клады Малой Азии, Греции и Италии часа за четыре принял. Так то ж древнейшие цивилизации! А у вас откуда кладам взяться? Старые, дореволюционные вырыли все давно, а при социализме, сам понимаешь… Это с ваших-то смешных окладов! – черт от души рассмеялся. – Кстати, ты не задумывался, почему вожди пролетариата такое словечко придумали «оклад»?
– А ведь точно! – хмыкнул Алексей. – «Клад» – звучит здорово, а «оклад» – вроде тоже клад, но не совсем.
– Ага, что-то вроде «около клада». Зато можно и по другому сказать: «О! Клад!» Но получить те же шиши.
– Да, хитро, хитро, – согласился Алексей. – С подтекстом словечко.
– А «зарплата» созвучна с «жар-птицей», не находишь?
– Нет, скорее с «заплатой». Впрочем, так мы можем договориться до того, что «получка» созвучна с «кучкой».
Они посмеялись, а потом Алексей спросил:
– Слушай, а у тебя имя есть?
– А то как же. Я ж не тварь бессловесная. Хоть и не крещен, а имя имею. Да и не одно. Хм… Верно ведь… Нужно мне как-то и здесь именоваться. Хочешь, зови меня… э… Леонардом. И стильно, и с вашими именами созвучно. Подходит?
– Леонард, так Леонард, – пожал плечами Алексей. – А там, в аду, тебя так же называют?
– Как тебе сказать, – не стал запираться черт. – Конечно иначе. Да, по правде говоря, человеку наших имен и не выговорить.
– И все же? – с интересом спросил Алексей.
– В детстве меня звали Чуччиллочиллакучилачей.
– Напоминает чем-то имена древних ацтеков, – заметил Алексей.
– Неужели? – удивился черт.
– Ну, мне так кажется.
– Ага, ты еще перекрестись! Ладно, шучу, может быть, ты и прав. Я, честно говоря, этих ацтеков почти и не помню. Странный был народец, у себя на уме. Правда, и встречался я с ними не часто…
Алексей озадаченно уставился на черта.
«Врет или правду говорит? – мелькнула в голове мысль. – Крутит он, конечно, основательно. Дневник мой за ту пару минут, что я на балконе был, прочитать он явно бы не успел, да и не брался я за него уже с неделю. Пожалуй, нужно держать с этим нечистым ухо востро»…
