Петля на зайца - [88]

Невысокого роста, крепенький, он стоял, немного ссутулившись под тяжестью рюкзака. Рожа измазана краской, как у рэмбы в кино, ей-богу… Комбинезон камуфляжный, серо-пятнистый какой-то.

Постояла эта рэмба несколько секунд, осмотрелась и махнула рукой. Почти сразу же возле него появился еще один, точно такой же. Но у этого в руках был автомат с глушителем-набалдашником на стволе. Ножи в чехлах на поясе… А небо было голубое-голубое, с редкими пушистыми облачками.

От нас до них было метров тридцать пять-сорок.

«И почему Коля решил, что эти ребята враги-диверсанты? — увидев бойцов, подумал я. — Вполне могут быть какие-нибудь наши, спецназовцы, например. Мало ли их сейчас всяких-разных развелось? И ученья исключить нельзя».

Я и сам, лет эдак двадцать пять тому назад, участвовал в чем-то похожем. Тоже группами по два-три человека пробирались по лесам и болотам. Правда, в то время у нас рожи краской не принято мазать было, и камуфляжа такого тогда еще в войсках не имелось, и автоматы не совсем такие… Но «глушаки» уже были, хотя тоже не у всех. Они тогда почему-то были засекречены, ПБС-70 назывались — прибор бесшумной стрельбы. За четверть века много воды утекло. И эти вполне могут нашими ребятами оказаться. А то, что они сквозь непроходимое болото протопали, — это как раз понятно. Если они спецы — их этому учат. Коля слегка переоценивает глубинную сущность своих непроходимых болот. Когда еще складные дюралевые лыжи-снегоступы придуманы были. И у этих наверняка какие-нибудь несложные приспособления для передвижения по болотам имеются. Не по воздуху же они над топями летают, «диверсанты» эти!

И вообще — дико. Ну что тут, в лесах и болотах Ленобласти, вражьим шпионам делать? Лесовозы под откос пускать, что ли? Торф на болотах взрывать?.. Фигня это. Надо бы как-то поговорить и мирно разойтись с ними. А уж тем более мне, которого из-за чьих-то непоняток гоняют; совершенно ни к чему еще и с армией ссориться.

Я в тот момент был уже почти на сто процентов уверен, что ребята «наши» — армия, или «вэвэшники». Скорее даже последнее, поскольку азиаты у нас по старой советской традиции в основном во внутренних войсках служат. Хотя, честно сказать, видок у ребят был тот еще — устрашающий. В какой-то степени Колин испуг понять было можно.

Тут же и третий парнишка-спецбоец чуть в стороне от первых двух из кустов возле нашего шалашика как-то незаметно объявился. Я его сначала и не приметил, только когда ветки в Колином секторе шевельнулись, обратил внимание. Стоит тихонечко, приткнулся за стволом дерева, но автомат свой тоже поднял и стволом словно жалом ядовитым — в мою сторону. Неприятно.

И только я уже собрался привстать и приветливо, как Миклухо-Маклай папуасов, окликнуть этих непонятных бойцов, как вдруг в той стороне, где прятался Боб, брякнуло что-то кастрюльным бряком. Конечно же Борька, ж… с ушами!

Но эти ребята, эти козлы камуфляжные, вдруг в два ствола короткими очередями без команды мгновенно резанули на звук.

Ни — стой, кто идет? Ни — хенде хох! Ни предупредительного выстрела вверх… Сразу очередью — на звук. Суки припадочные!

Один автомат стрекотал громко, второго, с «глушаком», вообще не слышно было, только гильзы — веером.

А потом — крик… Жуткий. И кричал, судя по голосу, Борис. Он чем-то там брякнул, недотепа, и они его…

Если бы у меня на загривке, как у собаки, росла шерсть — она бы от мгновенно накатившей ярости дыбом встала. А уж мои старые зубы заскрипели, как трамвай на повороте. Ах, суки, сволочи!

Чуть привстав из укрытия, я одной длинной очередью полоснул по этим, двоим спецзасранцам. Третий как-то на мгновение выпал из моего сектора. Ненадолго. Почти одновременно со мной такой же длинной очередью ударил из своего допотопного «Суоми» Коля.

Автомат бился у меня в руках, но рефлексы, заложенные в далекой боевой молодости, сработали правильно, и ствол не ушел от мишеней. Оба козла как подрезанные брякнулись навзничь и — копыта врозь.

Это только в кино автомат стреляет как «та-та-та» или «бах-бах-бах». Ничего подобного — звук выстрелов из «акаэма» с непривычки лупит по ушам с резким звоном. Одиночный — коротко и сухо, длинная очередь — просто оглушает.

С отвычки и будучи, наверное, в состоянии легкого аффекта, я мгновенно опустошил магазин, все тридцать патронов и — вот что значит выучка, двадцать пять лет прошло, а руки сами все помнят! — так же мгновенно поменял его на другой.

Все случилось настолько неожиданно и произошло так быстро, что я не успел ни осознать, ни как-то прочувствовать, что стреляю в людей. Просто приклад — в плечо, палец нажал на курок, и маленькие свинцовые пульки убили двух человек. А Коля третьего скосил.

И все. Кислый пороховой запах, какая-то закаменелость внутри и никаких эмоций… Конец программы.

С момента появления камуфляжников у схрона не прошло и трех минут, а огневой контакт длился и вообще полминуты. Но на зеленой лесной полянке лежат три мертвых человека, только что убитых мною и Колей, а на соседнем пригорке, по левую руку от меня, самый старый и самый мой верный друг Борис… Тоже мертвый. Убитый этими гадами неизвестно за что!