Петля на зайца - [75]

— А рогов и копыт? — неловко пошутил я.

— Ты сам посуди, — не ответив на мою шутку, продолжил Николай Иванович. — На кой черт им за мной следить, если бы они меня заметили? Догнали бы, как миленького. Парни молодые и с автоматами — никуда бы я от них не делся, там бы и сцапали. Не знаю — убили бы, или нет, но догнали бы уж — как пить дать. Запросто. Вот и выходит — лопухнулись они, проморгали меня. И вот я здесь, а они — там, на гряде вот этой, — он ткнул пальцем в карту, — И мы пойдем туда сейчас и посмотрим, что это за ребята такие у нас завелись, с «береттами».

Глава восемнадцатая

Мы проползли по этой гряде метров пятьсот. Неспеша, постоянно оглядываясь по сторонам, маскируясь за кочками и кустиками.

Давненько мне не приходилось заниматься подобными упражнениями. Не хватает еще попробовать на турнике подтягиваться, и подъем переворотом попытаться сделать. Ослаб, забурел… Но вот ползать пока еще не разучился.

Почти сразу же у нас промокли животы, локти и колени. А метров через двести и мозоли на всех трущихся о землю частях тела натерлись.

Борьку с автоматом ППШ, с полным диском на семьдесят два патрона, оставили метрах в трехстах, не доползая до лагеря нехороших парней. Дали ему ЦУ — прикрывать нам тыл, не дремать и зорко поглядывать по сторонам. А в случае появления противника оглушительно стрелять короткими очередями. По врагам, разумеется. Еще предусмотрительный Николай Иванович наказал Бобу, что если мы не вернемся через час, чтобы он, Борис, выбирался из леса самостоятельно. Мол, с нами — все кончено, хоть ты спасешься. Тут бы следовало сурово посмотреть друг другу в глаза, пожать руки, а может, и скупую мужскую слезу смахнуть…

Совсем опсихел Коля! Впору всем нам троим заявление на прием в партию большевиков, которой, правда, уже как бы и нет писать: «Прошу считать меня…» Натуральный дурдом!

Третий, или уже четвертый день все это тянется.

У меня и у Коли вооружение тоже было неслабое. Пулемет «Дегтярева» мы, конечно, с собой брать не стали — ну его, к бесу, тяжесть такую таскать, — но взяли себе по автомату. Я — привычный АКМс, а Коля — изюмину своей коллекции, финский «Суоми».

Кстати, до сих пор в толк не возьму, кто с кого слизал — наши с финнов, или наоборот? «Суоми» с ППШ даже внешне почти братья-близнецы. Да в принципе-то — какая мне разница?

В общем, оставили мы Борьку, как самого плохо ползающего, прикрывать нам тыл. Он поворчал шепотом, но — деваться некуда, подчинился. Сами дальше ползем, крадемся по ночному лесу. Настоящие разведчики!

«Дымилась, падая, ракета…» Светло, не как днем, но видимость вполне достаточная — метров с тридцати можно человека различить. Легкий туман на гриву с болота натянуло.

Долго ли, коротко ли, прячась за кустиками и елочками, доползли мы с Колей до конца гряды. Вон, и озерко маленькое… Залегли, затаились, палатку вражью глазами ищем, нехороших парней пытаемся обнаружить.

Ну, где вы, гады? Ау-у… Нет солдат-диверсантов! Никого нет. Скрылись, словно и не было их, в воздухе растворились. Общее недоумение…

Порыскали мы с Колей еще туда-сюда, поползали, поискали — пусто. Ну, нет — и нет. Не очень-то и хотелось, по правде говоря. Не мое это хобби — выслеживать, разведывать, в плен брать и из автомата по людям палить. Это Абдулла в «Белом солнце…» был воин, а я — нет. Я-не воин…

* * *

У Геннадия Алексеевича было две машины: служебная, оформленная на фирму «Стелла», и своя, личная, проклятая большевиками частная собственность.

Служебная — темненький, неброский полноприводный микроавтобус-фургон «шевроле» с двухсотсильным пятилитровым дизельным двигателем и полным комплектом электронного оборудования.

В фургончике спецами из НТО «Аквариума» было смонтировано несколько систем связи, включая спутниковую, компьютер, видеоаппаратура и целый набор всяких прочих электронных штучек. Сам Логинов умел пользоваться едва ли половиной этой техники.

Кузов «шевроле» изнутри был весь обшит многослойным американским кевларом, а специальные стекла изготовили в некогда дружественной Чехословакии. С виду — обычные стекла, но пули «стечкина» от них почему-то со звоном отскакивали. Правда, из «Калашникова» и «Драгуновки» не пробовали — жалко стало.

Вообще-то, в группе было достаточно разных машин, но «Шевроле» Логинов тиранически закрепил за своей персоной и выражал признаки неудовольствия, когда его машину подчиненные использовали без разрешения. Но это — на службе.

Своя, лично-частная машинка — «Жигуль — пятерка» темно-красного цвета, приобретенная на «командировочные» еще во времена СССР. В принципе, для семьи из четырех человек его вполне хватало. Ну, а скорость, динамика, виражи и прочие трюки — от лукавого. Тише едешь — дальше будешь! Гонок и выкрутасов в свободное от службы время Гена не любил. Да и на работе — век бы их не было.

Вот сидел он сейчас, в девять часов вечера, после работы, в своем красном «Жигуле», и смотрел на окна квартиры Виктора Зайцева. Вернее, на то, что раньше было окнами — на черные пустые провалы.

Соседям сверху и снизу тоже немало досталось — к верхним этажам от страшных черных квадратов тянулись языки копоти; нижним соседям пожарные, судя по всему, потоп устроили. Кусты под окнами, газоны перед домом — начисто вытоптаны пожарными машинами. Там и тут висят какие-то обгорелые лохмотья, валяются неубранные дворниками останки мебели… Лихое, видно, было дело!