Петля на зайца - [3]

Родился, учился, работал, снова учился, снова работал. К сорока трем годкам — двадцать семь лет трудового стажа накопилось. Не так уж и плохо.

Жил себе поживал… Не скажу, что припеваючи, — или припиваючи? А как надо? Ну, не суть — просто жил. В партию большевиков не вступал по причине врожденной брезгливости. В политику в качестве диссидента не лез, скорей всего из-за трусости. Призвали — пошел в армию служить. Отслужил, женился, детей завел, университет закончил. Вот так. Шли годы. Жизнь текла привольно и широко, но…

Умер наконец от дряхлости «дорогой и горячо любимый товарищ Леонид Ильич». Как сейчас помню: ветер, холод, я в курточке из плащевки спешу по Большому проспекту Васинского в свою контору. Вдруг машины к-а-а-к загудят, пароходы на Неве к-а-а-к затрубят… Офицерик какой-то: по стойке «Смирно!», а на крыльцо гастронома продавцы высыпали и замерли со скорбными лицами. Все стоят, переживают, слезы в глазах. Минута молчания.

Только я иду себе, не замер и не скорблю. Сейчас говорят: «Не въехал в тему». А они все на меня смотрят… До сих пор эти гневно-уничтожающие взгляды тружеников прилавка почти физически ощущаю — бр-р-р! Хорошо еще, офицерик не пристрелил меня тогда. Наверное, пистолета при себе не было.

В общем, кинули в яму нашего двубрового орла, присыпали «малой землей», и понеслось — один за другим. Вскоре после «долгой и продолжительной» суровый товарищ Андропов дуба врезал, за ним почти тут же и старый маразматик товарищ Черненко преставился.

Многие, и я в их числе, уже всерьез стали подозревать, что у товарищей генсеков любимым видом спорта стало катанье на лафетах, как вдруг…

Вдруг совсем неожиданно из недр партейных выскочил энергичный душка Горбачев. Этот, моложавый, объявил ускорение, и как-то сразу все завертелось в вихре перестройки, закружилось, зашаталось… А затем Советский Союз рухнул в никуда. Вот такой абзац номер один случился!

И не успел я порадоваться тихой демократической радостью по поводу крушения проклятого тоталитаризма, как — на тебе! — второй абзац произошел: вместе с Советским Союзом почему-то рухнула и моя родная контора — геологическое объединение, в котором я последние пятнадцать лет трудился на благо Отечества. Неприятный нежданчик. Как говориться: «Финита ля комедиа». Аллее.

Обеспечили геологи страну сырьем: торгуй — не хочу. И на фиг они нужны, убогие, если по самым скромным подсчетам лет шестьдесят-семьдесят разведанные запасы можно на гора выдавать и продавать, продавать, продавать? Ясное дело — не нужны!

После второго неожиданного абзаца, воленс-ноленс, пришлось мне кое-что пересмотреть в своем мировоззрении. Момент настал. Еще бы: капиталов не накопил, в партии не состоял, а посему при дележе имущества эсэсэсэрии мне ничего не обломилось и обломиться не могло «по определению». А жить-то надо, а жить-то хочется! Значит, что? А ничего: «Надейся на самого себя Витя». Вот я тогда методом дедукции и электромагнитной индукции и пришел к однозначному выводу: «А пошли вы все на или к…» Проще говоря — впредь следует работать только на себя, на свою семью. Никаких хозяев, кроме благоверной, Лидуськи моей, над собой терпеть не намерен. Ни босса, ни президента. Если нравится им там, в «газпромах» и хоромах кремлевских в свои игры играть, — пусть играют, демократии всякие под себя строят, партии создают, я к этому никакого отношения иметь не желаю.

Вешали лапшу на уши, вешали, а потом… А потом — суп с котом! В общем, хватит, перебрал идеологического говнища — не к столу будь-сказано — начиная с розового детства и тревожной, так сказать, юности более чем.

А за такие слова как «долг, родина, патрио о муэртэ» и проч. без промедления могу и по фэйсу настучать. Морально или физически, невзирая на пол, возраст и время года. Достали!

Ну, да ладно. Живу себе плавно и помаленьку и, главное, стараюсь не высовываться, чтобы не взорвали, чего доброго. Ведь шибко духовные, но немного завистливые бывшие советские люди, как выяснилось за последнее время, почему-то долюбливают взрывать друг друга. Не успеет более удачливый собрат на «мерее» пару раз туда-сюда проехать, как — в люфт его. И, гады какие жадные, больше двухсот граммов ВВ почему-то никогда не кладут. В криминальной хронике всегда одно и тоже: «…заряд эквивалентный двухстам граммам тринитротолуола…».

А двести — это мало. Ползай потом с оторванными ногами вокруг искореженного «мерса», оставляя кровавый след на асфальте, агонизируй на глазах у любопытных земляков.

Мне всяческих приключений уже как бы и хватило выше крыши — и в поле за двадцать пять сезона, и во время службы в армии слегка зацепил. Спасибо, но — достаточно, больше не наливайте. Утомлен жизнью-с. В героев, шпионов, бизнесменов и прочих «менов» не играем-с. Кто хочет, пусть пробует, а я — как таракан: по трещинкам и щелям. Крошечку найду и к таракашечкам своим маленьким в норку двухкомнатную — нырк.

Может, это и не совсем правильно, но «Таков мой девиз!», — как говаривал майор Нуррулин, зампотех «отдельного батальона спецназ» типа «А», в котором я в течение двух лет отдавал свой сыновий долг родине-матери. Той еще, советской.