Петля - [82]

— Это… А-Ка сорок седьмой…

— Наверно, Андрей Андреич ружье разрядил. Ему уже время возвращаться.

Откуда им было знать, что их товарищ лежит мертвый на окровавленном снегу по другую сторону охранной зоны.

— Андреич!

В голосе парня чувствовался испуг. Он надеялся, что их третий отзовется.

Барсук плотнее прижал ухо к палатке.

— Здесь что-то другое… — говорил солдат. — Давай позвоним лейтенанту в сторожевое помещение… Попроси прислать еще людей.

Другой отвечал:

— Нет, это не нужно, Виталий Алексеич. На нас возложена ответственность… Мы должны действовать соответственно.

Молодые ребята, лет восемнадцати—девятнадцати, не очень уверенные в себе, стремились держаться солидно: Андреич, Алексеич… Но они чувствовали себя солдатами, у них было оружие, чтобы стрелять и убивать. И в этом смысле они представляли опасность. Эх, Андрюшки- Витальки.

— Этот подонок должен был вернуться пятнадцать минут назад, — снова пожаловался встревоженный мальчишеский голос.

— Он слишком ослаб, — ответил другой. — Никто не может прожить на капустной баланде и сухой картошке, да еще иметь силы для боевых операций. Андрею стало, вероятно, плохо.

— Надо бы посмотреть, — произнес первый. — Пойдем вместе?

— Да. Так безопаснее.

Барсук слышал, как солдаты натягивали тяжелые полушубки, надевали шапки-ушанки, перчатки. Потом взяли оружие. Один глотнул чая или кофе, затем звякнула алюминиевая фляга, поставленная, вероятно, на чугунную печурку.

Тяжелая занавеска над выходом слегка втянулась внутрь, и на снег упала оранжевая полоса света.

Барсук заметил, как сверкнули глаза боевика по другую сторону входа. Он кивнул, что готов напасть, и боевик ответил тоже кивком. Барсук сжал штык в одной руке и «Макаров» в другой. Откинув брезент над входом, появились двое охранников и, стоя под густым снегом, стали вглядываться в темноту.

— Товарищи!..

Это был Поляков с «Калашниковым» в руках, автомат он держал у пояса. Перепуганные солдаты замерли, в то время как Барсук молча проклинал себя за то, что позволил полковнику перехитрить себя.

— Стоять на месте!

Поляков стоял перед охранниками, широко расставив ноги, с таким видом, словно перед ним были однополчане или собратья. Однако вид его никак не вязался с тем, что он сказал:

— Либо вы пойдете на сделку с нами, либо погибнете, как и ваш товарищ, лежащий там в снегу.

Поляков скомандовал Барсуку и четырем наемникам выступить вперед.

— Мы пришли не убивать вас, нам нужно оружие и боеприпасы. У вас есть выбор. Либо вернетесь в сторожку и забудете, что видели нас, либо станете выполнять долг: попробуете бороться с нами. Тогда ляжете мертвыми.

Уверенность Полякова была такова, что он повернулся спиной к новобранцам и их автоматам. Барсук озверел, но молчал. У него не было времени слушать красивые слова Полякова. Он хотел крови и быстрой расправы.

Охранники переглянулись. В мрачные времена, когда насаждалась коммунистическая дисциплина, они должны были бы стрелять в налетчиков без разговоров или же рисковали быть расстрелянными за неисполнение уставных обязанностей. А сейчас?.. Сейчас никто не мог сказать с уверенностью, кто за что отвечает. Солдаты опустили оружие. Поляков знаком велел им вернуться в палатку. Они подчинились со смущенным и униженным видом.

Жизнь имела цену даже для такого привычного убийцы, каким был Поляков. Тем более не хотелось умирать молодым людям.

Поляков отослал одного боевика за «КамАЗом». Двух других он направил к первому складу с оружием и боеприпасами. Они нашли там безоткатные орудия — базуки, управляемые ракеты, осколочные гранаты, защитную одежду для химической войны и четыре хранилища с подкалиберными противотанковыми снарядами. Поляков знал, что Марченко был бы рад получить полный набор хранимого здесь оружия. Но как Поляков еще раньше понял — раз они пригнали во Владимир лишь один грузовик, следует произвести тщательный отбор.

В течение пятнадцати минут «КамАЗ» наполовину загрузили. Серо-зеленые ящики заполнили заднюю часть и бортовое пространство. Поляков забросил в кузов несколько комбинезонов. Барсук сунул два длинных ящика с ракетами и базуками. Еще через десять минут, работая слаженно и энергично, боевики загрузили машину полностью.

Поляков хлопнул ладошами в перчатках, как футбольный тренер, посылающий в атаку свою команду.

— Отличная работа, товарищи, — сказал он. — Который час, Барсук?

— Полдвенадцатого, товарищ полковник.

— Давайте двигаться, товарищи. Они меняют охрану в полночь.

Шофер включил мотор. Ревом дизеля взорвало покров тишины. Задний мост осел низко в снег под тяжестью многих тонн. Такая дьявольщина происходила почти всегда в экстремальных ситуациях, черт подери. Поляков видел, как Миша крутил рулевое колесо. Он раскачивал машину взад и вперед, стараясь, чтобы восьмицилиндровый мотор пересилил застрявшие колеса.

В конце концов «КамАЗ» вырвался вперед, выпустив клубы черного дизельного дыма, а в кузове загрохотали ящики и коробки.

Поляков был чрезвычайно доволен работой. Но вспомнил еще одно дело. Он пробежал через снежную поляну к сторожке, где ожидал найти обоих ребят, испуганных и растерянных. К своему ужасу, он увидел их тела запрокинутыми на парусиновую стенку палатки. Они были убиты единственным выстрелом в голову, и силой пулевого удара их отбросило назад. Такая бессмысленная жестокость вызвала отвращение даже у привыкшего ко всему работника КГБ. Он требовал, чтобы оружием пользовались лишь в случае крайней необходимости. Но кто-то из его людей пренебрег правилом. Выйдя наружу, полковник постоял на морозном воздухе, чтобы перевести дух, прежде чем присоединиться к своим.