Петля - [32]

— Генерал был заслуженный человек и мой личный друг, — соврал Поляков. — Вправе я знать, как умер мой добрый друг?

— У родных бы узнали, если друг, — резко сказал офицер.

А осторожный сосед поколебался немного, огляделся с опаской и, неожиданно поманив Полякова за собой, стал говорить:

— Вам известно, что Трофименко жил в доме для высокопоставленных работников на улице Чехова? — Поляков слышал это впервые, но согласно кивнул. — Все в доме у нас знают, что произошло. Именно поэтому они с такой осторожностью выбирали слова для хвалебных речей. Это правда, что товарищ Трофименко умер «спокойно у себя в квартире». Он выпал с балкона десятого этажа при таинственных обстоятельствах. Но все теперь напуганы, и никто не скажет больше того, что было сообщено в официальном извещении.

Поляков старался не отстать от собеседника, хотя с трудом поспевал за ним.

— Эти вруны утверждают, что Трофименко выносил на балкон продукты, неловко наклонился и упал вниз, — продолжал его спутник. — Но это ложь. Александра Александровича элементарно столкнули с балкона. Ходит версия: инспекция обнаружила имя Трофименко в секретных документах потайного архива коммунистической партии.

Человек, столь неожиданно ставший болтливым — не провокатор ли? — подошел к своей «Волге». Оказавшись вблизи своих коллег и соседей по дому, он умолк. Дверцы машины захлопнулись, мотор взревел, и Поляков остался один. Для него уже не существовали шикарные машины КГБ с шоферами. Он оправил на себе пальто, поплотнее надвинул меховую шапку, словом, приготовился к походу на станцию.

— Олег Иванович!

Голос был нежный женский и прозвучал за его спиной. Маленькая рука в перчатке крепко и по-дружески схватила Полякова за самое больное место около локтя. Он скривился от боли, но тотчас узнал голос. Один вид Наташиного лица, ее соблазнительная улыбка подняли его настроение. Она припудрилась, накрасила губы и выглядела на миллион рублей, впрочем, как и всегда.

— Могу я подбросить вас в Москву?

Наташа подала вперед новую частную «Волгу» и открыла заднюю дверцу для Полякова.

— Товарищ полковник. Вы мой гость.

Наташа знала. Ее холодный, слегка льстивый голос говорил о том, что она знала о его отставке. Она, казалось, испытывала удовольствие, поддразнивая Полякова и называя его полковником. Все офицеры КГБ имели право на пользование своим званием и после отставки, но не в случае позорного увольнения, как это было с ним. Со смешанным чувством бесшабашности и расчета Наташа не обращала внимания на такие тонкости в приказе, и Поляков был тронут.

«Волга» уже катила к центру Москвы, а Наташа не спешила начать разговор. Олег Иванович хотел спросить, что ей известно об отце, но не отваживался и, пользуясь молчанием, вспоминал, что слышал там, на кладбище. Наташин отец, должно быть, умер — или его убили за день до того, как она пришла к Полякову. Но вела себя она вполне нормально. Не было даже намека на какое-либо горе, никаких слез.

— Так что ты знаешь, товарищ майор? — спросил он официальным тоном, чтобы не возбудить своим вопросом любопытство шофера. — Ты знала о смерти отца, когда два дня назад навестила меня?

Наташа кивнула головой.

— Я знала, конечно, я знала.

— Но ты же ничего мне не сказала. Даже не всплакнула… Тебе было все равно?

Наташа отрицательно покачала головой. Она хотела сказать Полякову, что навещала его по приказанию Марченко, но отказалась от своего намерения.

— Хочешь заставить меня поверить, что тебя ничуть не тронула смерть родного отца? — недоверчиво спросил Поляков.

Наташа снова покачала головой.

— Кое-какая информация о смерти отца у меня есть, знаю, какие слухи ходят в московском Центре. — В ее словах звучала горечь и в то же время решимость. — Мой долг установить факты. Я отомщу за его смерть.

В душе Полякова всколыхнулись давно забытые чувства. Он знал, что любит Наташу, и дал себе клятву помочь ей установить истину.

Глава 14

Искушения Поляков не выдержал. Он улыбался, как ребенок, получивший новую игрушку. Хоть он и испытывал боль, но выполнил свою роль успешно. Наташа лежала на нем, телом к телу, его ноги раздвинуты, а ее вытянулись сверху. Оба уже расслабились, но разъединяться не хотелось.

— Узбеки хоть и покалечили тебя, но твоя сексуальность нисколько не пострадала. — Она потерлась щекой о его щеку и, воркуя, посмеивалась над ним.

Полякова тронула лесть. Чувствуя, как становятся твердыми ее соски, он снова испытывал возбуждение.

«Еще разок?» — хотел он спросить, но застеснялся как юнец. Сама догадается, благо это не трудно.

— Я так хотела тебя, когда пришла в тот вечер, — сказала Наташа. — Тебе было худо, и ты нуждался во мне. Но я действовала только в рамках приказа.

— Приказа Марченко?

Она молча пожала плечами, вместо того чтобы вопреки своей воле сказать «нет».

Простыни сбились, и оба лежали совершенно голые после любовного поединка. Разгоряченные тела постепенно остывали. Поляков ощутил, как покрылась гусиной кожей спина Наташи, и, превозмогая боль, попытался натянуть одеяло. Холод в квартире был леденящий.

— Что бы они сказали? — спросил Поляков.

— Кто? — Губы Наташи шевелились у самого его уха.