Петля для полковника - [22]

Из груди Киреева вырвалось нечто нечленораздельное, но явно горестное.

— Нет, в зубы я ему не давал, — по-своему понял это восклицание Виноградов. — Я с ним культурно расплатился и сказал коротко и ясно: «Пошел вон!» А он юзом-юзом — и к Борису за защитой. А там общественники. И то ли общественники уже прознали про Лехины аферы, то ли вообще это были не общественники, а... Сами понимаете кто. Наутро Бориса арестовали. Вчера. А контроль был позавчера.

«Это когда я с Машкой тары-бары разводил... — отрешенно подумал Киреев. — Истинно, когда бог хочет наказать — он лишает разума. До Дьяченко ли мне сейчас?! Далась мне эта рыба! К рыбе не придерутся. Там все в соответствии с уставом. «Зеленодолье» — вот где слабое место! Но Балакин целиком на Борисе, меня там и не было после подписания договора. А договор законен, абсолютно. Или Борис начал собственные игры? Тогда все логично, пусть расплачивается. А я ни при чем. Глеба терять не хочется, конечно... Если с Борисом серьезно, придется мне и с Глебом расстаться — брат, никуда не денешься. Ничего, поваров в Москве пруд пруди. Значит, нужно менять троих. Люська сама уйдет. Квакин? Чем мне реально может помочь Квакин? А больше и помочь некому».

— Почему закрыли кафе? Что, жизнь остановилась? — спросил жестко.

— У нас ни продуктов, ничего... — бросила Лида.

— Ну и дураки... Это все недоразумение. Чтобы к ужину кафе открылось! В магазин идите, в угловой, на рынок трухайте... — швырнул им деньги из кармана, не считая. — Отчет составите потом.

Лида только хмыкнула. Виноградов помялся, но деньги взял.

— Но если только холодные блюда, Виктор Николаевич...

— Я в райисполком. И чтобы к вечеру вы мне кафе открыли! Ищите повара, звоните жене Глеба, ищите Люську... Или кого угодно! Иначе нас действительно закроют, и ты, мой дорогой, — в упор посмотрел на Виноградова, — опять будешь при пиковом интересе. Понял? Я тебя из дерьма вытащил! — порывисто встал, направился к выходу.

Хорошо, что в поезде побрился. Сорочка... А, бог с ней, с сорочкой! Схватил такси, хотя до райисполкома всего три троллейбусных остановки. Таксист повез, когда показал ему трешку. Показал — и бросил на переднее сиденье.

Счастье, Квакин был на месте.

Он уже все знал. Вздыхал.

— Давайте напрямик, Виктор Николаевич, — предложил мягко. — Лично я спокоен, но волнует то обстоятельство, что в наших отчетах, я же знаю, завышалась сумма доходов кафе. Замечу: регулярно завышалась.

Киреев усмехнулся. Зачем он об этом говорит? Он что, сам хочет туда, где сейчас Борька?

— ...Поэтому меня интересует, — продолжал тот, — знал ли сам Пастухов, его брат, его жена, что мы с вами договорились — дабы придать новому делу больший вес — чуть-чуть приподнимать для начала сумму оборота?

— Они ничего не знали.

— Вот и славненько. Значит, огорчаться нет причины. А я звонил уже, пытался утрясти. Даже обращался за помощью к Игорю Михайловичу, — назвал имя председателя райисполкома. — Игорь Михайлович обещал поддержку.

Киреев вспомнил, как он пришел за разрешением открыть кооперативное кафе и как Квакин сказал ему, нарочито растягивая слова:

— Я же понимаю, Виктор Николаевич, почему вы стремитесь получить под кафе именно это помещение. Я ведь понимаю, почему вы предпочитаете квартиру матери собственной квартире. И смотрю сквозь пальцы на то обстоятельство, что, имея прописку в другом районе, вы никак не входите в сферу интересов нашего исполкома. Вы понимаете, Виктор Николаевич?

Киреев «понимал». В самом деле, от решения Квакина зависело, пойдут ли в гору доходы кооператоров. А сам Квакин — что же, так и останется при своей довольно усредненной зарплате государственного служащего? С того и начались белые конверты с деньгами, которые Киреев регулярно вручал Квакину.

— Да, Игорь Михайлович обещал поддержку, — тон Квакина из вкрадчивого стал предостерегающим. — И кстати, мы с вами договорились о том, что следует предавать фигуре умолчания. Если вы будете молчать, если я буду молчать, если семейка Пастуховых и прочие ваши сотрудники действительно не в курсе... — зачем волноваться? — Квакин усмехнулся. — И надевать вчерашнюю рубашку в спешке? Это не к лицу деловому человеку.

Виктор Николаевич ответно глянул так, что Квакину стало неуютно.

XVII

«Прямо спрут какой-то, а не дело», — в сердцах сказал майор Абашкин из ОБХСС, когда они с полковником Быковым возвращались из совхоза «Зеленодолье».

Это сравнение Быков вспомнил сразу, как только генерал заговорил о Балакине.

— Когда вы, Вячеслав Иванович, вели дело по Треухову и работали с его контрагентами, Балакин проходил у вас свидетелем.

Быков помрачнел. Он был одним из многих следователей МВД СССР, которые трудились над раскрытием громкого, очень громкого дела «столпов» торговли Треухова, Певцова, Соловьева и Носова.

— Нет-нет, — заторопился внести пояснения генерал, видя изменившееся лицо полковника. — К вам у меня, да и у высокого руководства претензий нет. По делу Треухова и его компании вы и не могли ничего предъявить Балакину ввиду отсутствия наличия как говорится... А сейчас присутствие наличия налицо, — генерал усмехнулся. — Балакин тянет за собой многих. В том числе и этого человека, — генерал взял в руки письмо. — Пастухов, так его зовут. Либо Пастухов пешка в чьих-то руках, либо он сам кого-то покрывает.