Петля для губернатора - [18]

Майор с трудом втиснулся на переднее сиденье и так хлопнул дверцей, что несчастный Яков Семенович подпрыгнул.

– Привет, Кацнельсон, – сказал майор. – Что-то ты рановато закрыл свою лавочку. Рабочий день в разгаре, а у тебя заперто… Или вы все в отпуске?

– Вашими молитвами, гражданин майор, – глядя прямо перед собой в рябое от дождя лобовое стекло, сдержанно сказал Яков Семенович. – Моя лавочка накрылась одним интересным местом.

– Что так? – без тени сожаления спросил майор, с интересом изучая профиль Якова Семеновича.

– Не повезло, – пожав плечами, ответил Кацнельсон, продолжая смотреть прямо перед собой.

– Жаль, – вздохнул майор. – А я тебе хотел работенку подкинуть…

– Я не по вашей части, – грустно ответил Яков Семенович, Он понимал, что хамит и наживает новые неприятности, но ему было все равно. Появление этого человека стало последней соломинкой, сломавшей спину верблюда.

– А это вовсе не по нашей части, а как раз по твоей, – ничуть не обидевшись, сообщил майор. – Вот, – он похлопал ладонью по своей папке, – надо один проектик детально изучить и прикинуть, на чем можно чуточку сэкономить. Сразу скажу, что оплата будет настоящая, не то что у твоих урок.

– Сколько? – слегка оживившись, поинтересовался Яков Семенович.

– Десять процентов.

– Десять процентов чего? – снова, на глазах утрачивая интерес к разговору, спросил Кацнельсон.

– Того, что ты сможешь сэкономить, не меняя внешнего вида проекта.

– Это гроши, – поморщившись, сказал Яков Семенович. – Или у вас там проект Асуанской плотины?

– Плотина не плотина, но… В общем, возьми, ознакомься.

Кацнельсон с неохотой принял из рук майора папку, открыл клапан и принялся шуршать бумагой. Майор закурил новую сигарету и молча наблюдал за своим собеседником.

Через несколько минут Яков Семенович поднял на него глаза, несколько раз сморгнул, потянул себя за кончик носа и сказал:

– Чтоб вы так жили, как я вас люблю. Насколько я понимаю, отказаться нельзя?

– А зачем тебе отказываться? – дипломатично уклонился от прямого ответа майор. – Тебе что, деньги не нужны? Тем более, такие.

– Эх, гражданин майор, – со вздохом сказал Яков Семенович. – Что мне нужно, так это покой, а это такая штука, которую не купишь ни за какие деньги. Мы же с вами будем сидеть на одних нарах, разве непонятно? Нас с вами накроет любой грамотный прораб…

– Прорабом будешь ты, – перебил его майор.

– Я? Я архитектор, а не погонщик рабов.

– Не надо бабушку лохматить, Кацнельсон, – сказал майор. – А дачи бандитам кто строил – Римский-Корсаков?

– Какая эрудиция, – печально произнес Яков Семенович. – И откуда вы свалились на мою голову?

– Другой на твоем месте радовался бы.

– А я и радуюсь. Разве вы не видите? Ладно, майор. Сколько у меня времени?

– Времени у тебя нет вообще, так что будет очень хорошо, если ты позвонишь своей Саре, скажешь, что у тебя много работы, и возьмешься за дело прямо сейчас.

– Мою жену зовут Розой, – еще печальнее сказал Яков Семенович.

– Да хоть Жаклин Кеннеди, мне-то какое дело? – фыркнул майор.

– Какая эрудиция, – повторил Кацнельсон. – Аванс будет?

– Будет, – успокоил его заказчик. – Вот, держи. На первое время хватит.

Кацнельсон принял протянутую ему тощую стопку стодолларовых бумажек, развернул их веером и пересчитал.

Бумажек было ровно десять.

– Да, – сказал он, – на первое время действительно хватит.

Глава 4

Владимир Купченя откинулся на спинку сиденья и вытянул ноги ровно настолько, насколько позволял не слишком просторный салон “гольфа”. Сквозь отмытое до скрипа лобовое стекло, в углу которого был укреплен стандартный бланк с характеристикой автомобиля и стартовой ценой в условных единицах, он снисходительно разглядывал густо заставленную разномастными машинами асфальтированную площадку. Тут и там по этому лабиринту кучками и по одному слонялись озабоченные люди, вчитываясь в ценники, заглядывая под капоты и время от времени затевая узкоспециальные разговоры с владельцами выставленных на продажу стальных коней. Покупателей было негусто, едва ли не меньше, чем машин, но Купченя не сомневался, что сможет выгодно продать взятый у соседа “гольф”. У себя в деревне он считался большим мастером пудрить мозги и заговаривать зубы и, торгуя картошкой и мясом на колхозном рынке, ни разу не обсчитался и не привез товар назад. Принимая во внимание эти его качества, не было ничего удивительного в том, что сосед Купчени Колька Баранов, который до сих пор горбатился в колхозе механизатором, обратился к нему с просьбой по-быстрому продать начавший капризничать “фольксваген”.

– Сыплется, падла, – говорил Баранов, сидя вместе с Купченей под яблоней и тыча горлышком зажатой в огромной корявой пятерне бутылки в сторону стоявшего возле сарая “гольфа”. – Вроде и отдавать жалко, все-таки дизель…

– Да, – согласился Купченя, – соляры у тебя хоть залейся.

– Соляра – не проблема, – вздохнул Баранов, – а вот запчасти… Легче новую купить, чем это корыто ремонтировать. Вся надежда на тебя, Вовчик. Найдешь какого-нибудь городского лоха, втюхаешь ему тачку, а уж за мной не заржавеет.

– Ну, это само собой, – с улыбкой сказал Купченя. – Куда ж ты денешься с подводной лодки?