Петля - [57]

Вскоре я оказываюсь перед четырехэтажным, потемневшим от времени зданием с огромными и замысловатыми арками окон и массивной резной дверью. Наверное, в незапамятные времена тут размещалась еще гимназия, не иначе.

Я попадаю в просторный высокий вестибюль, по сторонам которого полукружьями тянутся гардеробы, отделенные от самого вестибюля красивыми мраморными барьерами. Широкая, тоже мраморная лестница ведет наверх. А возле нее на одной из высоких массивных дверей вполне современная табличка: «Канцелярия». Мне сюда.

В большой комнате несколько столов. За каждым что-то пишут и читают пожилые, на вид суровые женщины. Однако на мои вопросы они отвечают охотно, к тому же весьма обстоятельно и не торопясь, словно для того, чтобы я успел все за ними записать.

Наконец я подсаживаюсь к одному из столов, и очень полная седая женщина начинает вместе со мной перелистывать большую книгу с записями. Здесь все выпускники школы того года, когда заканчивала учебу в ней Вера Топилина.

— Верочку я помню, — улыбается женщина. — Ах, какая прелестная девочка была! На выпускном вечере у нас был в гостях тогда маршал. И Верочка преподнесла ему цветы от класса. А он ее поцеловал и цветы отдал ей. Вы помните, Анна Львовна? — обращается она к одной из женщин и получив утвердительный кивок, снова поворачивается ко мне: — И Верочкину сестру помню. И маму. Я ведь здесь скоро двадцать пять лет. Всех детей помню. Можете меня о ком хотите спросить. А как Верочка живет, не знаете?

У меня не поворачивается язык сказать ей правду. Но и утаивать случившееся тоже ведь глупо. И все же я довольно невнятно бормочу:

— Не знаю. Мне вот Катю надо отыскать.

— Сейчас, сейчас, — говорит женщина, перелистывая страницы. — Давайте смотреть. У них ведь там, кажется, не одна Катя была.

Да, Катей в этом выпуске оказывается целых четыре. Но в классе, где училась Вера, всего одна — Катя Стрелецкая. Скорей всего, это и есть Верина закадычная подружка.

— Тоже очень славная девочка, — говорит женщина и улыбается каким-то своим воспоминаниям. — Заводилой была и баловницей немыслимой.

Я выписываю адрес Кати Стрелецкой.

Это совсем недалеко, в том самом переулке, который мне указала Полина Ивановна. И я снова бреду уже известным мне проходным двором, протискиваюсь через пролом в ограде. Интересно, почему бы тут не сделать калитку? Хотя бы потому, что ребятам так ближе в школу. Мы не приучены обращать внимание на такие пустяки.

Дом, где живет Катя Стрелецкая, оказывается стареньким, двухэтажным, вросшим в землю в самой глубине большого двора, и деревья упираются в серое небо черными, безлистыми уже сучьями высоко над его крышей. Первый этаж дома кирпичный, а второй бревенчатый, это легко заметить, потому что штукатурка во многих местах отвалилась и из-под нее выступает внизу кирпичная, осыпающаяся кладка, а наверху — потемневшие от времени и непогод бревна. Уцелел этот древний старичок, наверное, только потому, что уж очень далеко спрятался от глаз людей. Даже попав во двор, его не сразу увидишь за деревьями и путаницей кустарника. И дорогу-то не найдешь — приходится шагать прямо по грязи, через кусты. Но уж летом в этом домике, наверное, благодать, ничего, кроме деревьев, из окон не видно, как в лесу люди живут.

Катина квартира на втором этаже, туда ведет скрипучая полутемная лестница с расшатанными перилами.

Пока я добирался до этого дома, меня не переставало глодать сомнение: а по-прежнему ли живет здесь Катя? Адрес в школе все-таки пятилетней давности, за это время она могла уже сто раз куда-нибудь переехать. Вселяли надежду только слова Полины Ивановны, что Катя после телефонного звонка через пять минут уже оказывалась у подруги. Значит, она по-прежнему живет где-то недалеко от Веры.

Ну, а уже около самого дома, возле низенькой и облупленной двустворчатой двери, я встречаю какую-то девушку, и та мне подтверждает, что Катя Стрелецкая живет здесь и квартира ее на втором этаже и что сама она, кажется, сейчас дома, во всяком случае, час назад эта девушка одалживала у нее соль. Очень словоохотливая девушка попалась мне, как видите.

Вот после этого я уже уверенно поднимаюсь по скрипучей лестнице, чувствую, как пружинят под ногами старые доски ступенек, и я невольно держусь рукой за расшатанные перила. На лестнице царит холодный сумрак, и только верхняя площадка слабо освещена. Там окошко.

На площадку выходят две двери, обитые войлоком, одна напротив другой, между ними как раз и расположено окошко. На каждой двери самодельные таблички со списком жильцов и количеством звонков к каждому из них. Обе двери, кроме того, увешаны почтовыми ящиками. Да, давненько же я не видел таких квартир. Они уже кажутся прямо какими-то доисторическими. Я звоню, согласно указанию на табличке, четыре раза и терпеливо жду. С каждой секундой надежда, что Катя дома, тает. В самом деле, сейчас как раз середина дня, Катя прибежала пообедать и снова уехала на работу. Прождав минуты две, я звоню опять, уже только для очистки совести. К сожалению, встреченная мною девушка оказалась не слишком-то наблюдательной. Я решаю про себя, что если не откроют и сейчас, то я позвоню к соседям, последовательно по всему списку вплоть до семи звонков семейству со странной фамилией Холобабовы. Кто-нибудь из соседей должен ведь знать, когда Катя будет дома.