Петька из вдовьего дома - [31]

— На тебе! Сиротка мой бедный! — говорит она, всплакнув, когда Петька кончает славить.

Дядя Василий молча протягивает два гривенника.

Петька переходит в пристройку, к своему крестному отцу, дяде Саше, и получает еще один пятиалтынный.

Довольный Петька прощается и идет на нижнюю улицу к бабушке Наталье.

У сына ее, дяди Вани, гости — два слесаря. «Тоже дадут!» — деловито подсчитывает Петька. Он уже не чувствует ни стыда, ни смущения. Поет громко и свободно. Бабушка Наталья дает гривенник, дядя Ваня — пятиалтынный, из гостей один — гривенник, другой — двадцать копеек.

Петька вернулся домой лишь к полудню, с гордостью высыпал деньги на стол перед матерью.

— Молодец, Петюшка! Сколько собрал? — спрашивает деловым тоном Анна Кирилловна.

Петька несколько раз пересчитывает деньги.

— Рупь тридцать пять! — отвечает он с торжеством. — Да еще семь вчера, значит, рупь сорок две.

— Ну, семь ты возьми себе на конфеты! — говорит Анна Кирилловна. — А к этим я добавлю пятиалтынный. Вот тебе и хватит на валенки. Скоро Иван из-за Волги матери дров привезет, ему и закажем. Я попрошу, чтобы сделал потолще да попрочнее…

Через неделю Петька становится обладателем новых валенок. Они так толсты и так твердо укатаны, что сдавливают ноги до боли. Петька в отчаянии, однако дядя Ваня успокаивает его: катанки еще разносятся.

«Христовы» валенки действительно скоро разносились. Они так теплы, что теперь никакой мороз не страшен Петьке. «На тот год опять славить буду! — решает он. Чувство неловкости прошло. — Ведь, чай, я им родной! Разве сироту им не жалко? — думает Петька. — Вот вырасту, и ко мне будут ходить. Уж я для сирот не пожалею!»

ГЛАВА XV

Петька получает боевое крещение в кулачном бою и знакомится с загадочным кузнецом по прозвищу Эко-Мако

Дворянин Лапшов окончательно разорился. Для покрытия долгов ему пришлось заложить свой дом лесоторговцу, который арендовал у него половину усадьбы под лесной двор. Из хозяина Лапшов теперь превратился почти в квартиранта. Он взял место приказчика на тридцать пять рублей в месяц, а дети его — Колька, Сережка и Витька — оказались в обществе уличных мальчишек.

Улица встретила своих новых членов не очень благожелательно. Их поднимали на смех, а частенько и бивали. Но старший, двенадцатилетний Колька, проявил в драке такие способности, что скоро стал лучшим кулачным бойцом и завоевал не только всеобщее уважение, но и сделался уличным королем мальчишек. Отблески Колькиной славы распространились и на девятилетнего Сережку и на семилетнего Витьку.

Сережка заважничал, даже пытался было взять под свое покровительство Петьку, который, конечно же, в этом ничуть не нуждался. Братишка Кольки Лапшова стал поучать его на каждом шагу. Когда Петьку кто-нибудь называл дураком, Сережка непременно вступался: «Сам дурак! Скажи, Петя?»

Петька в ответ только усмехался. Постепенно улица дала братьям Лапшовым новые имена вместо старого прозвища Барчонки. Старшего Кольку стали звать Лапшой, Сережку прозвали Самаржой, а Витька, у которого был прямой и тонкий нос, превратился почему-то в Кривоносого.

Колька был участником почти всех кулачных боев, какие только случались в округе. На его изуродованном оспой лице синяки были как-то мало заметны и быстро исчезали.

В один из воскресных дней он позвал с собой Петьку и других мальчишек смотреть, как будут драться взрослые.

Кулачный бой намечен между жителями Большой Печерской и Жуковской, а начинается на Кизеветтерской улице, пересекающей две первых. Пока дерутся десятилетние мальчишки, в драке нет никакого ожесточения, и она носит скорее характер игры. При этом соблюдаются все правила, то есть не бьют лежачего, не бьют в живот, под сердце.

Петька тоже дерется, нанося и получая в ответ безобидные удары. Но вот со стороны Большой Печерской прибежал Дикий Барин и изо всей силы ударил Петьку в левый глаз. Мальчик упал. Все возмущены: Дикому Барину, получившему свое прозвище за истрепанную грязную шляпу, уже пятнадцать лет. Петька выходит из боя с громадным синяком. А со стороны Жуковской улицы выступают на подмогу малышам подростки.

Роли меняются, малыши теперь превращаются в зрителей, и бой приобретает уже совсем не безобидный характер, хотя некоторые правила еще и соблюдаются. Но когда вступают взрослые, игра становится похожа на настоящую бойню. Подвыпившие мастеровые и фабричные дерутся с яростным ожесточением.

Вот Большая Печерская погнала Жуковскую. Один упавший от удара остался лежать на месте. Пьяный парикмахер вскочил ему на грудь, начал топтать ногами, пинать в лицо. За пострадавшего вступились возмущенные жуковцы, в ход пошли тяжелые кастеты, кожаные со стальными стержнями трости, — и Большая Печерская обращена в бегство.

Уличный бой разгорается, вовлекая все новых и новых бойцов.

Но вот раздается тревожный свист, из-за угла появляется полиция, и все разбегаются. На улице остаются лишь несколько пьяных да сильно избитых бойцов.

Жаркая уличная схватка позади. Мальчишки, окружив Петьку, идут домой. Всем кажется, что такого здоровенного синяка еще ни у кого не бывало. Над Петькой подшучивают, но он не обижается, понимая, что синяк, да еще во весь глаз, — вещь для бойца почетная. Колька Лапша смотрит с видом знатока и одобрительно хмыкает: