Петербургские трущобы. Том 2 - [20]

Шрифт
Интервал

Хочешь, не хочешь – пришлось остановиться.

– Ты что это, приятель?.. Пошто наряд обменил? Аль лататы задаете?

– Бога в тебе нет!.. Иди, знай, своею дорогою! Не замай нас! – с укоризной и мольбой прошептал ему Гречка.

– Нет, брат, сам не замай! Дай прежде слам сорвать. Ты ведь мне не друг, не закадыка, – так мне что за расчет жалеть тебя! Деньги есть?

– Самая малость…

– Давай половину! И за себя, и за барина, да скорее!

– На, грабитель! – с ненавистью сказал Гречка, поспешно сунув ему в руку рублевую ассигнацию из запасных.

– Ладно! Сам таков же! – нагло усмехнулся арестант. – С паршивой овцы хоть шерсти клок. Ну, теперь махайте себе с богом! Мое дело сторона.

Вся эта сцена разыгралась менее чем в одну минуту. Гречка с Китаем пошли было далее, но, едва отмерив с десяток шагов, опять услышали за собою повелительное: «Стойте!»

Они продолжали идти, не оборачиваясь, а в это время один из тюремных солдат, видевший издали всю предыдущую сцену, бежал навстречу арестанту, сорвавшему слам, захватил его на пути и кричал теперь: «Стойте!» – махая рукой часовому, чтобы тот остановил идущих. Но так как все это происходило у них за спиной, то они слышали только крик, не зная его причины и делая вид, будто он вовсе не к ним относится, продолжали идти, стараясь придать своей походке спокойствие и твердость, как вдруг выступивший из-за будки часовой быстро взял ружье на руку и штыком перегородил им дорогу.

Опять поневоле пришлось остановиться и даже изумленным видом замаскировать свое положенье.

А время, удобное для побега, меж тем все уходит и уходит, тогда как до главных ворот остается каких-нибудь шестьдесят шагов.

– Вы что за народ? – накинулся на них догнавший тюремный солдат, приведя с собою за рукав и арестанта, получившего деньги.

– Народ мы божий, господин служба, по слесарской части, – собрав все присутствие духа, ответил Гречка.

– А зачем с арестантом останавливались? Что у вас с ним за дела?

– Да мы… мы это так, мы, собственно, ничего, – проговорил беглец, не зная, что отвечать на заданный вопрос.

– Вы ничего?.. А что вы ему в руку сунули?

Гречка в миг сообразил, что, быть может, этот самый вопрос был уже раньше сделан им попавшемуся арестанту, который, весьма вероятно, что-нибудь уже и нашелся ответить ему, а что ответил – про то пока бог святый ведает! И скажи теперь Гречка что-нибудь другое, да скажи невпопад с прежним ответом – дело его испорчено вконец – и прости-прощай самая мысль о побеге, а главное, о заветной цели его! Сообразив это положение, он поневоле замялся и медлил отвечать на прямой и настойчивый вопрос солдата.

– Что ж ты бельмы-то выпучил, аль язык застрял в глотке? Говори, что ты ему в руку сунул?

Положение с каждым мгновением становилось все более критическим, если бы в ту минуту захваченный арестант не догадался выручить, впрочем, из совершенно своекорыстной цели: скажи, что содрал с них рубль, так и рубля бы лишился, и в ответчики по делу о побеге попал бы – потому, знал, мол, и не остановил, и тотчас не донес по начальству.

– Я, ваша милость, христа ради попросил у них, – ответил он, скорчив смиренно-жалкую рожу, – они мне – спасибо! – семитку подали.

– Семитку?.. А вот я погляжу, какая-такая семитка! Может, заместо семитки, да ножик аль другое что. Вы ведь народ-то дошлый!.. Выворачивай карманы!

– Ваша милость! Мы люди служащие… нам время – отпустите нас! – обратился к солдату Гречка, и в ту самую минуту, пока солдат, слушая эти слова, глядел на говорившего, арестант незаметно и ловко сунул себе в рот рублевую бумажку, а на ладонь выложил действительно медную семитку, составлявшую, вероятно, его прежнюю собственность.

Тем не менее солдат ощупал его платье, осмотрел его вывороченные карманы и, удостоверясь, что кроме семитки у арестанта ничего больше не имеется, отпустил его.

– А вы, дружки, марш в контору! – прибавил он, относясь к беглецам. – И вас ведь тоже осмотреть надобно.

– Да за что же нас? Нешто мы воры какие? Мы не знали, что здесь нельзя милостыню подавать, он ведь Христа ради просил.

– Нечего толковать! Ступай!

Со стороны тюремного солдата это, без всякого сомнения, была одна только придирка, на которую, быть может, и он имел какие-нибудь свои расчеты, хотя и нимало не сомневался, что две стоящие перед ним личности – действительно слесаря.

– Да нам что ж, мы, пожалуй, пойдем, – нехотя согласился Гречка, – а только это совсем понапрасну. Обыскивайте здесь, коли угодно, при нас ничего здесь нет.

– Ну, мы там это увидим.

– Эх, беда наша горе! И милостыню-то грех подать!.. Нам время-то дорого: мы вот тут дела свои справили, а теперь бы нам своей вольной работой призаняться.

– В конторе, чай, ждать заставят, пока начальство, пока что, – ввернул слово Китай.

– И подождешь – не беда!

– Ну, вечер, стало быть, и упустишь! – с досадливым сожалением цмокнул Гречка, почесав затылок. – Слышите, кавалеры? Уж не держите вы нас! Ей-богу, недосуг – мы бы теперь-то на себя кое-что поработали, а эдак-то занапрасно и время уйдет, а деньгу не зашибешь.

– Уж мы вас поблагодарим, – ублажал Китай, в свою очередь, – только, значит, нельзя ли отпустить!


Еще от автора Всеволод Владимирович Крестовский
Петербургские трущобы

За свою жизнь Всеволод Крестовский написал множество рассказов, очерков, повестей, романов. Этого хватило на собрание сочинений в восьми томах, выпущенное после смерти писателя. Но известность и успех Крестовскому, безусловно, принес роман «Петербургские трущобы». Его не просто читали, им зачитывались. Говоря современным языком, роман стал настоящим бестселлером русской литературы второй половины XIX века. Особенно поразил и заинтересовал современников открытый Крестовским Петербург — Петербург трущоб: читатели даже совершали коллективные экскурсии по описанным в романе местам: трактирам, лавкам ростовщиков, набережным Невы и Крюкова канала и т.


Петербургские трущобы. Том 1

Роман русского писателя В.В.Крестовского (1840 — 1895) — остросоциальный и вместе с тем — исторический. Автор одним из первых русских писателей обратился к уголовной почве, дну, и необыкновенно ярко, с беспощадным социальным анализом показал это дно в самых разных его проявлениях, в том числе и в связи его с «верхами» тогдашнего общества.


Кровавый пуф. Книга 2. Две силы

Первый роман знаменитого исторического писателя Всеволода Крестовского «Петербургские трущобы» уже полюбился как читателю, так и зрителю, успевшему посмотреть его телеверсию на своих экранах.Теперь перед вами самое зрелое, яркое и самое замалчиваемое произведение этого мастера — роман-дилогия «Кровавый пуф», — впервые издающееся спустя сто с лишним лет после прижизненной публикации.Используя в нем, как и в «Петербургских трущобах», захватывающий авантюрный сюжет, Всеволод Крестовский воссоздает один из самых малоизвестных и крайне искаженных, оболганных в учебниках истории периодов в жизни нашего Отечества после крестьянского освобождения в 1861 году, проницательно вскрывает тайные причины объединенных действий самых разных сил, направленных на разрушение Российской империи.Книга 2Две силыХроника нового смутного времени Государства РоссийскогоКрестовский В.


Торжество Ваала

Роман «Торжество Ваала» составляет одно целое с романами «Тьма египетская» и «Тамара Бендавид».…Тамара Бендавид, порвав с семьей, поступила на место сельской учительницы в селе Горелове.


Деды

Историческая повесть из времени императора Павла I.Последние главы посвящены генералиссимусу А. В. Суворову, Итальянскому и Швейцарскому походам русских войск в 1799 г.Для среднего и старшего школьного возраста.


Кровавый пуф. Книга 1. Панургово стадо

«Панургово стадо» — первая книга исторической дилогии Всеволода Крестовского «Кровавый пуф».Поэт, писатель и публицист, автор знаменитого романа «Петербургские трущобы», Крестовский увлекательно и с неожиданной стороны показывает события «Нового смутного времени» — 1861–1863 годов.В романе «Панургово стадо» и любовные интриги, и нигилизм, подрывающий нравственные устои общества, и коварный польский заговор — звенья единой цепи, грозящей сковать российское государство в трудный для него момент истории.Книга 1Панургово стадоКрестовский В.


Рекомендуем почитать
Недуг бытия (Хроника дней Евгения Баратынского)

В книге "Недуг бытия" Дмитрия Голубкова читатель встретится с именами известных русских поэтов — Е.Баратынского, А.Полежаева, М.Лермонтова.


На заре земли Русской

Все слабее власть на русском севере, все тревожнее вести из Киева. Не окончится война между родными братьями, пока не найдется тот, кто сможет удержать великий престол и возвратить веру в справедливость. Люди знают: это под силу князю-чародею Всеславу, пусть даже его давняя ссора с Ярославичами сделала северный удел изгоем земли русской. Вера в Бога укажет правильный путь, хорошие люди всегда помогут, а добро и честность станут единственной опорой и поддержкой, когда надежды больше не будет. Но что делать, если на пути к добру и свету жертвы неизбежны? И что такое власть: сила или мудрость?


Морозовская стачка

Повесть о первой организованной массовой рабочей стачке в 1885 году в городе Орехове-Зуеве под руководством рабочих Петра Моисеенко и Василия Волкова.


Тень Желтого дракона

Исторический роман о борьбе народов Средней Азии и Восточного Туркестана против китайских завоевателей, издавна пытавшихся захватить и поработить их земли. События развертываются в конце II в. до нашей эры, когда войска китайских правителей под флагом Желтого дракона вероломно напали на мирную древнеферганскую страну Давань. Даваньцы в союзе с родственными народами разгромили и изгнали захватчиков. Книга рассчитана на массового читателя.


Избранные исторические произведения

В настоящий сборник включены романы и повесть Дмитрия Балашова, не вошедшие в цикл романов "Государи московские". "Господин Великий Новгород".  Тринадцатый век. Русь упрямо подымается из пепла. Недавно умер Александр Невский, и Новгороду в тяжелейшей Раковорской битве 1268 года приходится отражать натиск немецкого ордена, задумавшего сквитаться за не столь давний разгром на Чудском озере.  Повесть Дмитрия Балашова знакомит с бытом, жизнью, искусством, всем духовным и материальным укладом, языком новгородцев второй половины XIII столетия.


Утерянная Книга В.

Лили – мать, дочь и жена. А еще немного писательница. Вернее, она хотела ею стать, пока у нее не появились дети. Лили переживает личностный кризис и пытается понять, кем ей хочется быть на самом деле. Вивиан – идеальная жена для мужа-политика, посвятившая себя его карьере. Но однажды он требует от нее услугу… слишком унизительную, чтобы согласиться. Вивиан готова бежать из родного дома. Это изменит ее жизнь. Ветхозаветная Есфирь – сильная женщина, что переломила ход библейской истории. Но что о ней могла бы рассказать царица Вашти, ее главная соперница, нареченная в истории «нечестивой царицей»? «Утерянная книга В.» – захватывающий роман Анны Соломон, в котором судьбы людей из разных исторических эпох пересекаются удивительным образом, показывая, как изменилась за тысячу лет жизнь женщины.«Увлекательная история о мечтах, дисбалансе сил и стремлении к самоопределению».