Петербургские тени - [7]
АЛ: Это очень похоже на одну историю, которую я слышал от Екатерины Константиновны Лифшиц, вдовы Бенедикта Лифшица. Как-то Хармс у себя в комнате вместо люстры повесил что-то невообразимое. Помесь велосипедного колеса, керосинки, еще каких-то железных деталей. Буквально на следующий день явились люди с проверкой. Как видно, Борис Викторович тоже догадывался о том, что реакция на его фразу непременно последует.
ЗТ: Возможно, потому, что папа сам умел шутить, он так ценил чужие шутки и розыгрыши. С удовольствием рассказывал о том, как Блоку, Щеголеву и Алексею Николаевичу Толстому поручили редактировать записи допросов Временного правительства. Блок отнесся к этому основательно, а Толстой и Щеголев не очень. Люди они были веселые и, обрабатывая архивные материалы, сочинили дневник Вырубовой… Текст опубликовали как настоящий дневник фрейлины. Папа со Щеголевым не просто дружил, он его обожал. Эту историю он, скорее всего, знал от него.
АЛ: Поговорим о роли игры в жизни людей поколения ваших родителей. Все вокруг них было крайне серьезно, а они, напротив, шутливы. Таким образом серьезность снижалась.
ЗТ: Многие прикрывались масками чудаков. И Борис Викторович тоже. Всякий момент своей жизни он умудрялся как-то по-особому повернуть. Вот он во время экзамена. После войны в институте было холодно, экзамены разрешали принимать дома. Папа посадил студентов в кабинете, а сам ушел на кухню. Мама возмущается, а он говорит: «Пятерку ставлю тому, кто найдет книжку, в которой есть ответ». А на полках – все словари, Брокгауз, но надо же знать куда ткнуться… Вообще, он очень любил экзамены, ведь иногда студенты говорят вещи поистине удивительные. Например, папа спрашивает: «Кто такой Вольтер?», а студентка отвечает: «Бог любви». Борис Викторович улыбается: «Вольтер был бы польщен». Или просит студента назвать сказку в прозе Лермонтова, тот мнется, потом произносит – вместо «Ашик-Кериб» – «Ошибки рыб». «Интересно, – говорит папа, – что это за ошибки были у рыб?»
О революционных событиях Борис Викторович тоже говорил насмешливо. Вот история о том, как в Царском поставили монумент Карлу Марксу. Бессмертный рассказ! Потребовался памятник великому основоположнику. Как же без него? Оказалось, памятник уже существует, остается только его водрузить. Сам Луначарский приказал все организовать. Торжественная церемония, куча приглашенных, оркестр… Снимают белое покрывало. Все видят голову Вакха, которую незадолго перед этим нашли в Царскосельском пруду. Действительно, вылитый Маркс, но с рожками. Открыли памятник, а через некоторое время тихо закрыли.
Это был такой стиль. Вовочка. Наденька. Ленина называл Лукичом. Говорил, что Лукич, как все жестокие люди, отличался сентиментальностью, а потому Наденька на сон грядущий читала ему «Сверчка на печи»… Папа любил всех показывать. Мог и Сталина изобразить, но все же это было ему не так интересно. Очень уж жестоко все, что связано с этим человеком… Замечательная была история об электропоезде. Ленин связывал с этим поездом особые надежды. Сделали его так. Со всех подлодок сняли аккумуляторы и поместили на платформы. Поезд почти целиком состоял из аккумуляторов, а потому вагон был только один. На эту тему в газетах подняли шум. Каждый день сообщалось, что электропоезд дошел до такой станции… до такой… Но затем поезд сдох… Как человека, имевшего техническое образование, папу это очень смешило.
АЛ: Техническое?
ЗТ: Борис Викторович с восьмого по двенадцатый год учился в Бельгии на физико-математическом факультете Льежского университета. После отправился в Париж и два года занимался на математическом отделении Сорбонны. Что, правда, не мешало ему увлекаться гуманитарными предметами. Страшно интересовался Толстым, познакомился с Чертковым и чуть не стал толстовцем. С этим связан один из самых любимых его рассказов…
В десятом году он со своим другом и однокурсником Поповым поехал в Ясную Поляну. Приехали, а Толстой умер. Уже собрались назад, а Чертков говорит: «Обязательно поговорите с таким-то, из всех слуг он был ближе всего к Льву Николаевичу». Встреча состоялась сразу после похорон. Этот человек с удовольствием рассказывает, но почему-то в основном про Софью Андреевну и детей. Папа с Поповым слушают-слушают, но затем перебивают: «Нам хотелось бы узнать о Льве Николаевиче. Софья Андреевна нас как-то меньше интересует». Тот продолжает – и опять про Софью Андреевну. Они опять: расскажите про Толстого. И тогда он говорит: «Да что Толстой… Мусорный был старик». Анна Андреевна очень любила эту историю. Часто повторяла: «мусорный старик».
Таких сюжетов было множество… В самые тяжкие годы папу не покидала веселость. И его друзья это подтверждают. Сколько разных историй я слышала от Бялого! Где ни встречу Григория Абрамовича – на улице, на концерте – он непременно что-то такое расскажет. Как-то встретившись с ним в туалете, папа сказал: «Единственное место в Пушкинском доме, где можно дышать». И еще – сидят они на политзанятиях. Как полагается, спят. Тут лектор говорит: «При коммунизме не будет национального вопроса». Борис Викторович очнулся и громко сказал: «Как? И всех будут брать в аспирантуру?» Особенно строг папа был к своим коллегам по пушкинизму. Дачу Мейлаха в Комарово называл «Спас на цитатах». Имея в виду неисправимый марксизм Бориса Соломоновича…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Александр Семенович Ласкин родился в 1955 году. Историк, прозаик, доктор культурологии, профессор Санкт-Петербургского университета культуры и искусств. Член СП. Автор девяти книг, в том числе: “Ангел, летящий на велосипеде” (СПб., 2002), “Долгое путешествие с Дягилевыми” (Екатеринбург, 2003), “Гоголь-моголь” (М., 2006), “Время, назад!” (М., 2008). Печатался в журналах “Звезда”, “Нева”, “Ballet Review”, “Петербургский театральный журнал”, “Балтийские сезоны” и др. Автор сценария документального фильма “Новый год в конце века” (“Ленфильм”, 2000)
Около пятидесяти лет петербургский прозаик, драматург, сценарист Семен Ласкин (1930–2005) вел дневник. Двадцать четыре тетради вместили в себя огромное количество лиц и событий. Есть здесь «сквозные» герои, проходящие почти через все записи, – В. Аксенов, Г. Гор, И. Авербах, Д. Гранин, а есть встречи, не имевшие продолжения, но запомнившиеся навсегда, – с А. Ахматовой, И. Эренбургом, В. Кавериным. Всю жизнь Ласкин увлекался живописью, и рассказы о дружбе с петербургскими художниками А. Самохваловым, П. Кондратьевым, Р. Фрумаком, И. Зисманом образуют здесь отдельный сюжет.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
За многие десятилетия жизни автору довелось пережить немало интересных событий, общаться с большим количеством людей, от рабочих до министров, побывать на промышленных предприятиях и организациях во всех уголках СССР, от Калининграда до Камчатки, от Мурманска до Еревана и Алма-Аты, работать во всех возможных должностях: от лаборанта до профессора и заведующего кафедрами, заместителя директора ЦНИИ по научной работе, главного инженера, научного руководителя Совета экономического и социального развития Московского района г.