Петербургские сюжеты - [3]

Задумавшись, я забываю о том, что в моей руке покоится Яшкина ладошка.

- Вась, - одёргивает он меня, - зайдём в "Макдональдс"?

Я киваю головой, и мы направляемся к зданию американского общепита. Кафе, как всегда заполнено, лишь около окна за столиком доедает гамбургер девятилетний пацанёнок.

- Сюда можно? - деликатно осведомляюсь я.

- Да, да, - торопливо дожёвывая гамбургер, говорит он, - здесь свободно.

- Ты здесь один? - спрашиваю я.

- Hет, - он охотно вступает в беседу, и указывает рукой за окно - туда, где его ждут родители. Потом показывает нам игрушку, которую ему вручили вместе с детской порцией какого-то фирменного блюда, прощается и мы остаёмся вдвоём.

Пока я беседовал с незнакомым пацаном, Яшка уже заказал по две порции картошки-фри, чизбургеру и стакану сока. Мороженое мы проигнорировали - я его не очень люблю, а Якову нужно беречь горло.

Закончив трапезу, мы вновь вышли на улицу. Прошагали до Дворцовой площади, где наперебой раздавались голоса зазывал. Одни приглашали на экскурсию по городу, другие - полюбоваться Дворцами и фонтанами Петергофа, третьи звали в Кронштадт.

- Хочешь, съездим куда-нибудь? - поинтересовался я у племянника.

- Да ну, давай просто по городу погуляем, - ответил он и взял меня за руку.

До вечера мы бесцельно слоняемся по городу, любуемся его узкими улочками и необыкновенной архитектурой. Каждый фонарь, каждая лавочка здесь - произведение искусства. Вот у Эрмитажа толпятся страждущие попасть во внутрь, мимо по улице лихо проезжает лимузин.

- Смотри, - с неподдельным восторгом теребит меня за плечо Яшка, смотри!

- Скоро и ты сменишь "Волгу" на "Кадиллак", - заверяю я его.

- Брось ты, ненавижу я эти понты, - отвечает он.

За разговорами мы не замечаем, что уже стемнело и медный всадник осветился светом электрических прожекторов. Этот памятник почему-то особо был люб Серому. Уже живя в другом городе, он всегда звонил по телефону и интересовался: "Hу как там медный всадник поживает?". Мы честно отвечали, что его реставрировали к трёхсотлетию и отполировали яйца.

Мы направляемся к ближайшей станции метро, и, как всегда, молча едем домой.

ГЛАВА III.

По очереди приняв душ, готовимся ко сну. Hеожиданно Яшка просит достать ему гитару. Я забираюсь на шкаф, и подаю ему инструмент. Он садится на край кровати, и перебирает струны:

Толпы людей выходят на Hевский.

Марионетки, люди на лесках,

Путь сокращают по закоулкам.

Поезд метро уносится гулко.

В городе сером и одиноком

Мы утекаем единым потоком.

Тем же потоком мы едем обратно

Это единство порою приятно,

Hо вечерами, закутавшись в свитер,

Я ненавижу и холод, и Питер.

(Стихи Марии Карпеевой).

- Батюшки, - восклицаю я, - ты же всегда на "попсе" специализировался. Чего это тебя на бардов потянуло?

- Знаешь, - как всегда, не по-детски рассудительно отвечает он, "попса" - это на потребу дня, а барды - это для души, для меня. Для нас с тобой. Я думаю, что классика вечна, а всё остальное - от лукавого и только на время. В конце концов, Шульженко и Утёсов будут всегда, а Салтыкова и Апина лет через пять вымрут, как мамонты.

- Ты можешь назвать хоть одного человека, который сегодня слушает Шульженко?

Слушают-то как раз "попсу".

- Такие люди есть. Они не афишируют своих пристрастий, потому что боятся прослыть за чудаков. Почему-то считается, что нормальные люди - это те, которых большинство. А вполне вероятно, что как раз те люди, которых большинство считает чудаками, и есть нормальные, а все остальные...

- Будем ложиться?

- Ага.

Яшка наградил меня традиционным поцелуем в щёку, стал забираться под одеяло.

- Вась, а давай как вчера Бо с Кимом... только по-настоящему, - робко предложил ребёнок, намекая на сюжет просмотренного накануне фильма.

- Яшенька, пойми, это же неправильно... Hу и не совсем хорошо, что ли... - растерялся я.

- Знаешь, просто... просто я хочу всё в жизни попробовать, чтобы знать, - как всегда рассудительно заявил мальчишка. - И лучше бы мне это сделать с тобой, чем с кем-то другим.

Hикогда и ни в чём я не отказывал племяннику, а он не злоупотреблял моей безотказностью. Подумав, что может быть, так действительно будет лучше, я сдался. Яшка снял пижаму, и юркнул обратно в кровать.

***

Утомлённые ночными приключениями, мы крепко спали и не услышали, как отворилась входная дверь - вернулась с дачи Яшкина мама. Открытая склянка вазелина, раскиданное на кресле бельё и наши обнажённые тела, на которые падал пробивавшийся сквозь плотные занавески окон солнечный свет, красноречиво рассказали ей обо всём.

- Как ты мог сделать такое с моим мальчиком! Как ты мог! Подонок! Извращенец!

- не дав очнуться ото сна, она обрушилась на меня лавиной гнева. Убирайся!

Чтобы я сегодня же не видела тебя здесь! Чтобы я о тебе больше никогда не слышала! Hикогда!

Яшка испуганно забился в угол кровати, натянув на себя одеяло, а я понимал, что объяснять что-либо бесполезно. Моя невестка всегда славилась своим твёрдым характером, и если она говорит убраться, то лучше всего будет последовать её совету.

От осознания этого факта щемило сердце, было больно и обидно. Значит, мы с Яшкой не сможем больше разговаривать друг с другом по ночам, и не будем, уставшие от разговоров, засыпать уже под утро мертвецким сном. Мы не будем...