Петербургская баллада - [46]

— Это-то как раз несложно, — кивнула она, — но есть тут один нюанс… Как ты думаешь: зачем тебе прислали эту кассету?

— Как зачем? Уж это как раз понятно…

— Ну-ну, — подбодрила она меня, — объясни…

— Чтобы унизить… Чтобы… Ах, черт!

— Вот именно, — вздохнула «Фаина», — отвлечь, заставить нажраться от и до, забыть обо всем, кроме собственной боли… Ну а дальше выбор за тобой…

Я внимательно посмотрел на нее, подумал, залпом выпил плескавшуюся на дне кружки водку и, убрав бутылку под стол, спросил:

— Ты случайно не знаешь, как вызывают ОМОН?..

В отдел я вернулся поздно ночью. Задержание, опросы, подключившийся к делу и требующий объяснений Алексеев — все это отняло изрядную долю времени и нервов. К моему удивлению, на пороге меня встретил Григорьев.

— Не спится? — с какой-то странной интонацией спросил он.

— Проводил задержание, — пояснил я, — понимаешь…

— Понимаю, — кивнул он. — Долг зовет.

По опыту я знал, что, когда наш «Зигфрид» так бесстрастен, это сулит… большие страсти.

— Меня вот почему-то долг не звал, — сообщил он мне, — однако вместо него мне в час ночи позвонил начальник одного из отделов РУОПа. Косталевский — слышал о таком? И, надо отдать ему должное, сумел-таки выдернуть меня из страны грез в этот говенный мир… Ругаться он умеет — этого у него не отнимешь.

— На что ему жаловаться? — обиделся я. — За него работу сделали, знай плоды пожинай…

— Сейчас узнаем, — глядя в окно, пообещал Григорьев, — вот, кажется, и он.

Минуту спустя в кабинет ворвался разъяренный до невменяемости Косталевский.

— Мальчишка! — заорал он с порога. — Сопляк! Я почти год планирую операцию, подключаю лучших аналитиков, агентов, сыщиков, а ты приходишь и разом обгаживаешь все, что создавалось месяцами! Да я тебя…

— Успокойтесь, Игорь Геннадьевич, — вырос на его пути Григорьев, — не стоит так переживать. Нет такой ситуации, которую нельзя было бы поправить… или усугубить.

— Поправить?! — навис над ним Косталевский. — Хрена лысого уже что поправишь! Да кто вам дал право…

— Закон, — в голосе Григорьева явственно зазвенел металл, — или у вас есть новая версия Кодекса, которой вы пришли с нами поделиться?

Это был любопытный контраст: взъерошенный, дрожащий от ярости бугай Косталевский и подтянутый, стройный, невозмутимо-спокойный Григорьев. Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга, потом Косталевский вздохнул и обмяк. Обреченно махнул рукой, шаркающей походкой добрался до стула и сел в позе смертельно уставшего человека.

— Свиньи вы, — горько сказал он, — теперь все… Работа насмарку — начинай сначала…

— Да почему? — возмутился я. — Они же задержаны… Зотова поймать тоже вопрос времени…

— Кто будет ловить? Ты? — Он печально посмотрел на меня. — Я, например, не буду. Смысла нет. Не люблю дураком выглядеть… Этих, кстати, тоже скоро отпустят…

— Почему?

— А почему их задержали? — вопросом на вопрос ответил Косталевский.

— Они убили двоих, — хмуро напомнил я, — наверняка нашкодили здесь по полной программе…

— Если б это говорил обыватель, начитавшийся «женских детективов», я бы даже не удивился, но ты… Майор милиции… Отпечатков в сауне на Васильевском практически нет, — принялся загибать он пальцы, — а если и отыщутся, то ребята уверенно сообщат, что приехали из своего Задрыщинска ремонтировать сауны по заказу той же Татьяны Яковлевой, и совсем неудивительно, что оставили отпечатки в нескольких принадлежащих ей саунах. Девочки, видевшие убийство, давно тютю, и держу пари, в ближайшие несколько лет о них никто не услышит. Кто еще мог видеть этих крайне законопослушных парней за совершением противоправных действий? Может быть, сотрудники третьего отдела, проводившие в этой самой сауне операцию?

Я униженно молчал.

— Уже тогда вы невольно подгадили мне, — признался Косталевский, — около года я вдумчиво и тщательно разношу по кирпичику империю одного из авторитетнейших воров Петербурга, обкладываю его со всех сторон, как охотник — матерого волка, и довел до того, что он уже вынужден вызывать помощь из других городов. Бригада Зотова — его последний аргумент, так сказать, лебединая песня. Я ждал ее, был готов встретить и упаковать… Это я — я! — должен был «принять» их в той сауне после первого же дела под видом третьего отдела. С доказательствами! С поличным! С гарантией качества!

Я тебе даже больше скажу, Мартынов… Я знаю даже людей, которых они ограбили. Но ни один из них не подаст нам заявление. Они грабят тех, кто сам так или иначе не в ладах с законом… Может быть, я и смог бы уговорить кого-то из них… особыми методами… Но для этого мне нужно было, чтобы на руках у Зотова были краденые вещи. А у него, по моим данным, была только валюта… Но деньги, как известно, не пахнут, а номера купюр мне были неизвестны. Я уже подготовил им изумительную ловушку. Ловушку, из которой не выбраться… и тут появляешься ты, такой весь из себя красивый и умный… Ты даже не пригласил на операцию спеца по тайникам… Я был на месте твоего «триумфа». Там тайник был. Теперь он пуст. Что там было — одному черту известно. Или Зотову, что одно и то же…

Оружие? Наркота? Шмотки с неизвестного мне грабежа? А теперь давай подумаем, что будет дальше. Тут несложно фантазировать. Зотов уже нанял лучшего адвоката, которого только смог найти, благо денег у них теперь хватает. Его бригаду через пару-тройку дней выпустят, да еще и извинятся за причиненные неудобства. Если они не дураки, — а они не дураки — то сразу уедут в свой Мухосранск, забыв эти приключения, как страшный сон. Север найдет себе других исполнителей и продолжит укрепление своих позиций. Ты получишь по шапке, а я… останусь с носом.