Петербург – столица русской гвардии. История гвардейских подразделений. Структура войск. Боевые действия. Выдающиеся личности - [121]

Выдвижение на передний план политической жизни М. М. Сперанского и подготовка планов государственных реформ за спиной Аракчеева вынудили его подать в отставку. В 1810 г. он назначен председателем Военного департамента вновь учрежденного Государственного совета, а его пост военного министра занял М. Б. Барклай-де-Толли.

Неизбежность войны или грядущих войн заставляла постоянно искать новые пути для совершенствования армии. У Александра I явилась мысль о создании военных поселений. Традиционно «отцом военных поселений» считают Аракчеева, а на самом деле он был категорически против! Умозрительную идею о возможности создания некоего сочетания воина-землепашца, который бы жил в собственной семье, но за это всю жизнь оставался в военном состоянии,[133] он понимал как то, что солдат, изнуряя службой, еще заставят и землю пахать, и семьи содержать, и что это приведет к ужасным социальным последствиям. Аракчеев на коленях умолял его отказаться от этой мысли и говорил: «Государь, вы образуете стрельцов». Но Александр I остался непреклонным.

Личная драма Аракчеева состояла в том, что именно на него было возложено строительство того, чего он не хотел и считал вредным. «Однако ввиду непреклонного желания государя он повел дело круто, с беспощадною последовательностью, не стесняясь ропотом народа, насильственно отрываемого от вековых, исторически сложившихся обычаев и привычного строя жизни. Целый ряд бунтов среди военных поселян был подавлен с неумолимою строгостью; внешняя сторона поселений доведена до образцового порядка; до государя доходили лишь самые преувеличенные слухи о их благосостоянии, и многие даже из высокопоставленных лиц, или не понимая дела, или из страха перед могущественным временщиком, превозносили новое учреждение непомерными похвалами».[134]

Если принять во внимание, что Аракчееву пришлось создавать, по его выражению, «законодательство совершенно нового государственного устройства, которому не было образцов ни у нас в России, ни в других владениях», то ясно, что для такой работы нужны были чрезвычайная энергия и, по выражению Сперанского, «постоянство усилий и твердый, ничем несовратимый взор, непрерывно устремленный на важные государственные пользы».

Создание военных поселений началось в 1810 г. и прервалось войной 1812 г. В это время Аракчеев был в очередной отставке, прошение о которой подал, видя увлечение Александра I идеями Сперанского, а государь прошение удовлетворил. Алексей Андреевич отправился в Грузино, военным министром стал Барклай-де-Толли, но как только в России загремели пушки, Аракчеев встал рядом с императором, и его портрет в галерее героев войны 1812–1815 гг. в Зимнем дворце находится по праву. На нем было снабжение армии всем необходимым от пороха, сухарей и сапог до подков и колесной мази, а кроме того, вся артиллерия, покрывшая себя неувядаемой славой на полях всех сражений этой войны. Не будь за спиной русских войск Аракчеева, кто знает, как бы все сложилось. Аракчееву было поручено формирование ополчения и артиллерийских полков, он вновь получил право объявлять именные указы.

Но была еще одна роль у этого ненавидимого всеми, человека. Он один из немногих кто мог повлиять на решение государя и влиял. Это он настоял на том, чтобы Александр I покинул армию и не мешал главнокомандующему, это он вовремя заменил Барклая-де-Толли, которого как профессионал прекрасно понимал, но знал, что он непопулярен, на М. И. Кутузова. Да куда ни глянь – везде встает, на мой взгляд, трагическая и, уж во всяком случае, мощнейшая фигура Аракчеева.

После победоносной войны влияние Аракчеева на императора усилилось. Он стал «единым докладчиком государю по представлениям всех министров, которые вынуждены были, вследствие «трудолюбивого и попечительного исполнения государственных обязанностей» Аракчеева, «съезжаться к нему к 4 час. ночи». Конечно, такая совместная работа с «Силою Андреевичем», как называли Аракчеева за его влияние, породила множество недовольных, в глазах и в устах которых он стал и «проклятым змеем», и «вреднейшим человеком», и «извергом и злодеем, губящим Россию».

Более же справедливые современники признавали, что «из всех министров минувшей эпохи граф Аракчеев был одним из самых трудолюбивых, дельных и честных» и что он, «занимаясь делами с железной настойчивостью», всемерно стремился «поставить деловое и опытное на место знатного пусточванства». Хотя никто и не упоминает, как «приготовлял себя» Аракчеев к такой грандиозной деятельности, но даже ярый его ненавистник, Ф. Ф. Вигель, не называет его «призраком министра», а наоборот, подчеркивает, что в то время, когда «бессильная геронтократия (власть стариков. – Б. А.) дремала у государственного кормила… за всех бодрствовал один всем ненавистный Аракчеев».

Да что ж, он не человек, а машина какая-то?! Да нет, безусловно, человек, со всеми человеческими слабостями и достоинствами. И обыкновенного человеческого счастья он хотел, и, наверное, мечтал и о детях, и о семье. В 1806 г. он даже женился на дворянке Наталье Федоровне Хомутовой, но семейная жизнь не удалась, и супруги вскоре развелись.