Петербург накануне революции - [6]
Кстати, если вечером предстоит бенефис знаменитой артистки императорских театров – цветы следует купить по соседству, в магазине «Флора». Петербургский флорист Герман Эйлерс начинал как садовник графов Юсуповых и параллельно строил свой цветочный бизнес. К 1913 году у него уже девять магазинов, крупнейший ② – напротив Казанского собора на Невском, 30.
Обязательно зайдите в ювелирный магазин «К. Э. Болин» ③ на Большой Морской, 10. Наряду с магазинами Фаберже или Павла Овчинникова магазин Болина – важнейший адрес для адептов демонстративного потребления дореволюционной России. Романовы традиционно заказывают фирме свадебные и коронационные украшения, Николай II выбирает у них подарки ко дню рождения жены и кое-какие мелочи для себя – скажем, несколько жемчужных пуговиц с бриллиантами за семь тысяч рублей.
После 1912 года обязательным становится файф-о-клок в гостинице «Астория» ④. Вообще в моде все английское: лаун-теннис, нюхательная соль, скейтинг-ринги (места, где катаются на роликовых коньках) и велоспорт. Неподалеку – магазин торгового дома «Победа» ⑤ (Гоголя[6], 12), где император покупает английские велосипеды себе и детям. Впрочем, на самой аристократической улице есть заведения и попроще. Для тех, кто тяготеет к русской кухне и в политических пристрастиях близок к Союзу русского народа[7], подойдет ресторан «Малоярославец» ⑥ (Большая Морская, 8). Сюда заходят на стерляжью уху и бараний бок с гречневой кашей чиновники средней руки и беллетристы.
Не слишком чопорная обстановка и у братьев Пивато ⑦ (Большая Морская, 36) – здесь на ужины со спагетти болоньезе и кьянти собираются сотрудники журналов «Аполлон»[8] и «Сатирикон»[9].
Праздную прогулку хорошо продолжить в направлении Островов. Острова – это самый зеленый район города, традиционное место прогулок на свежем воздухе и спортивных развлечений. Первая остановка – роллер-ринг на Марсовом поле (Царицыном лугу) ⑧. Здесь принято заводить новые знакомства – фитнес, совмещенный с флиртом. На паркетном полу ринга поддерживают под руку неловких министерских жен маршалы поля[10], рядом в Зимнем саду дам угощают шампанским биржевые маклеры и гласные[11] городской думы.
Следующая остановка – увеселительный сад «Аквариум» (на его месте теперь киностудия «Ленфильм»), крупнейшая городская аристократическая дискотека с живой программой: французские каскадные танцы, румынский оркестр, цыганский хор, фокусники, костюмированные балы, романсы исполняют Анастасия Вяльцева и Варя Панина. Важнейший элемент развлекательного центра – огромный аквариум с медузами. Если нет спутницы, искать ее надо именно у аквариума. Это может быть француженка, купеческая вдовушка, не нашедшая себя на императорской сцене актриса или кутящая декадентка.
Большая Морская улица. Около 1901 года
Дальше на север – фешенебельный ресторан «Вилла „Эрнест“» (Каменноостровский просп., 60), названный по имени его владельца, швейцарца Эрнеста Игеля. Здесь царит повальное пьянство, хозяин предоставляет неограниченный кредит для постоянных посетителей, так что можно и завершить поездку. Но настоящие путешественники тут только подходят к буфету и снова приказывают запрягать. Летом нужно обязательно показаться на стрелке Елагина острова. Здесь, вокруг паркового пруда, непрерывно движется кавалькада экипажей, всадников и моторов. Вся элегантная публика собирается под вечер провожать закат и встречать белую ночь. Рядом со стрелкой располагаются многочисленные киоски, где можно подкрепить силы минеральной водой предпринимателя Излера и сладостями. С 1908 по 1911 год в Елагиноостровском дворце проводит с семьей лето Петр Столыпин.
Фарс – самый популярный театральный жанр в Петербурге начала века. По сути, это короткая комическая пьеса бытового содержания – незамысловатая, эстрадная, нередко скабрезная, рассчитанная на массовую публику. Ближайший ее современный аналог – антрепризные комедии.
Фарсы распространились по Петербургу со скоростью света, появились целые театры, которые ставили только их: «Фарс», работавший на Адмиралтейской набережной, затем – в Пассаже; «Невский фарс» (на Невском, в доме купца Елисеева); «Летний фарс» в саду на Офицерской (бывший «Демидрон»); «Зимний фарс» – там же. Фарсы быстро стали эстрадными ревю, гигантскими дивертисментами: здесь и танцовщики, и опереточные певицы, и короткие пьески. «Новые злободневные куплеты! Новые модные танцы! Новые модные шансонетки!» – так выглядела реклама «Невского фарса». Комедии про мужей-рогоносцев, канкан, шутки про политику – все вперемешку.
Ходили на фарсы прежде всего обыватели среднего достатка. Главная приманка – актрисы, которые иногда появлялись затянутыми лишь в трико или в полупрозрачных покрывалах.
В 1907 году на открытой сцене петербургского «Аквариума» проводились показы живых cartes postales (открыток) – обнаженных и раскрашенных под мрамор, гипс или бронзу женщин. В этом же году состоялось единственное выступление модной танцовщицы Ольги Десмонд (остальные отменили): девушка показывала пластические композиции в прозрачных одеяниях, а в конце выходила нагишом, загримированная под мрамор, с демонстрацией живых картин «Жертва», «Пробуждение Галатеи» и «У моря» и танцевала среди кинжалов. Дискуссия о наготе на сцене стала одной из самых популярных дореволюционных светских тем: считать ли это порнографией или развитием сценического искусства? Вышел даже сборник эссе «Нагота на сцене», где будущий нарком просвещения Луначарский провозглашал: «Борьба за наготу есть борьба за красоту, здоровье и свободу».
