Петербург. История и современность - [73]
В Петербургском университете, в который поступил двадцатилетний Анциферов, было тогда около 10 тысяч студентов. Более половины из них учились на юридическом факультете. С 1906 года универсант мог «совершенно самостоятельно и добровольно выбирать научные дисциплины, по которым должен был слушать лекции и сдавать экзамены».[291] С. Н. Валк, учившийся на историко-филологическом факультете одновременно с Анциферовым, свидетельствует: «При этой системе посещение лекций было необязательно. Обязательными были лишь сдача экзаменов по установленным факультетом предметам, зачет просеминария и трех семинариев. Студент же был волен сам устанавливать порядок и время сдачи требуемых предметов, да и срок своего пребывания в университете».[292] Для этого периода характерны очень высокий процент отсева и сравнительно небольшие выпуски. Например, в 1906 году получили выпускные свидетельства по историко-филологическому факультету только 21 человек.[293]
По мнению современника, «студенческие беспорядки сделались как бы органической принадлежностью нашего учебного строя».[294] Хотя Анциферов не принадлежал ни к одной из политических партий, он принял активное участие в бурном студенческом движении конца 1900-х – начала 1910-х годов: деятельности киевского землячества,[295] протесте против казни испанского республиканца Фердинанда Ферреро осенью 1909 года, похоронах С. А. Муромцева, В. Ф. Комиссаржевской, Л. Н. Толстого, протестах против истязания политзаключенных в каторжных централах, всеобщей студенческой забастовке 1911 года.[296]
«Вспоминая студенческие годы до революции, я должен упомянуть о Jeu de paums[297] – так студенты прозвали старую физическую аудиторию в потемневшем здании из красного кирпича. <…> Здесь, в Jeu de paums, происходили и совещания студенческого актива по подготовке общестуденческих сходок. Здесь же происходили и выборы, и кипела партийная борьба. Здесь происходили и собрания землячеств».[298] Здание, о котором пишет Анциферов, находится за Ректорским флигелем университета (Университетская наб., 9, лит. О), сейчас его занимает кафедра физкультуры. Первоначально строение принадлежало Первому кадетскому корпусу, а в ведение университета перешло в 1867 году. Сначала здесь оборудовали два огромных гимнастических зала (1872–1873 гг., архитектор И. И. Горностаев), позднее в Jeu de paums располагались физические кабинеты и музей уголовного права и древностей.[299]
Члены киевского землячества, в которое входили наряду с универсантами (А. Я. Шульгин, Л. Е. Чикаленко, Б. Н. Толпыго, В. Н. Белокопытов, А. Л. Бем, Я. М. Вильчинский, Д. С. Лурье, Н. П. Анциферов) и слушательницы Бестужевских курсов (В. Ф. Белокренец, Л. В. Бублик, Т. В. Букреева, В. А. Корчак-Чепурковская, В. П. Красовская, Т. Н. Оберучева), зачастую встречались и «на четвергах у Тани Оберучевой и Вали Красовской».[300] Бестужевки-киевлянки были подругами и вместе снимали комнату на Васильевском острове. Вспоминая тревожные дни всеобщей студенческой забастовки 1911 года, Анциферов пишет: «Каждый день приносил вести о новых арестах. Таня [Оберучева] работала в центральном органе, который руководил забастовкой, и я, идя утром к ней по Малому проспекту Васильевского острова, ожидал в ее квартире услышать страшную для меня весть об ее аресте».[301] Скорее всего, речь идет о шестиэтажном здании с мансардами (в 1960-х гг. мансарды заменили полным этажом с художественными мастерскими), построенном в 1890-х гг. по проекту арх. М. Ф. Еремеева (Малый пр. В. О., 30/32 / 11-я линия, 62).[302] Это многоквартирный доходный дом был известен в Петербурге под названием «Пекин»: «На углу 11-й линии и Малого проспекта был знаменитый “Пекин” – громадный дом, весь заселенный курсистками и студентами. Он так назывался потому, что внизу был большой чайный магазин».[303] Добавим, что в специально спроектированных помещениях первого этажа «Пекина» кроме чайного магазина располагались мясная и зеленная лавка, молочная торговля, винный погреб, портерная, кухмистерская, магазин готовой обуви и аптека.[304]
Из развлечений Н. П. Анциферов вспоминает о поездке с друзьями в Гатчину, где состоялся показательный полет Ж. Леганье на биплане «Вуазен», посещение Коломяжского ипподрома, где демонстрировал свой летательный аппарат Губерт Латам, лодочные прогулки по «Маркизовой луже», катание на вейках на Елагином острове…
Многие страницы воспоминаний Анциферова посвящены «симфонии дружбы-любви» с Татьяной Оберучевой. Зимой 1909/10 года молодые люди вместе бродили по заснеженному Петербургу: «Мы шли по тихим закоулкам между Каменноостровским и Большим проспектами. Белая парча сверкала звездами от яркого света луны. Помню кирху близ Ситного рынка, похожую на ту, что я видел в Троньеме».[305] Сейчас на этом месте сквер. Деревянная лютеранская церковь Св. Марии, построенная на углу Кронверкской и Сытнинской улиц в 1872–1874 годах по проекту В. А. Шретера и И. С. Китнера, была закрыта в 1935 году, а во время блокады разобрана на дрова.[306] После Пасхальной службы 1910 года в Исаакиевском соборе они поехали в Александро-Невскую лавру «встречать весну»: «Мы верили в исключительность нашей судьбы и нашего пути любви».
