Петербург. История и современность - [64]

Мысль о том, что необходимо брать под охрану не только отдельные архитектурные памятники, но и архитектурные ландшафты, гармонизированные с природой, в наши дни выглядит тривиальной. Однако следует помнить, что к осознанию необходимости комплексной защиты Наследия человечество пришло очень поздно – только во второй половине XX века, после разрушительных мировых войн и катастрофического ухудшения природной среды в процессе форсированного индустриального развития.

Основные идеи Лихачева относительно наследия восходят к одной из важнейших философских работ Серебряного века – «Мир как органическое целое» Н. О. Лосского. Среди источников «экологии культуры» следует назвать также «Оправдание добра» В. С. Соловьева и градоведческие работы И. М. Гревса.

Здесь уместно напомнить, какой смысл вкладывал Лихачев в понятие «Культурное Наследие». Развернутый ответ на этот вопрос мы находим в его проекте «Декларации прав культуры», который был впервые обнародован в 1995 году. На первое место он уверенно ставил язык: «Язык является главной культурной ценностью народа». Наряду с языком Культурное Наследие, по Лихачеву, включает традиции, обычаи, обряды, фольклор, народные промыслы и ремесла, архивные, музейные и библиотечные фонды, а также памятники археологии, архитектуры, памятные исторические места, уникальные ландшафтные зоны. Характерно, что к «экологическим бедствиям» XX столетия Лихачев относил и разрушение храмов, и обеднение лексики русского языка. Он писал, что «уменьшение общей стыдливости и снижение интереса к личной репутации в человеческом обществе, в результате чего исчезает чувство чести, – экологическое бедствие», что зоной экологического бедствия могут оказаться кино, театр, музыка и т. д.

«Экология культуры» Лихачева получила широкий отклик и всколыхнула общественное «культурно-экологическое движение». Один из активистов Совета по экологии культуры, возникшего в Ленинграде во второй половине 1980-х годов, М. Г. Талалай, вспоминает, что он и его товарищи воспринимали Лихачева как «духовного вождя» и опирались на его авторитет в своей деятельности. Ленинградские молодежные группы «Спасение памятников», «Экология рядовой архитектуры» («ЭРА»), «Мир» занимались в то время защитой приговоренных к сносу петербургских домов, сохранением гибнущих в результате комплексного капремонта интерьеров, восстановлением исторических названий улиц и площадей, благоустройством кладбищ и заброшенных храмов. Наиболее яркими акциями, связанными с этим движением эпохи перестройки, являются битвы за «дом Дельвига» (1986 г.) и гостиницу «Англетер» (1987 г.). Во всех подобных случаях Лихачев без колебаний становился на сторону услышавшей его призыв молодежи: «Чтобы сохранить памятники культуры, необходимые для нравственной оседлости людей, мало только платонической любви к своей стране, любовь должна быть действенной».

Оценивая роль и место культурного наследия в жизни современного общества, Лихачев был зачастую аксиоматичен и формулировал свою позицию, как символ веры, – без доказательств (так и названа одна из последних его книг – «Без доказательств»). Вот некоторые безусловные для него истины:

«Культура представляет главный смысл и главную ценность как отдельных народов, так и государств».

«Сохранение и развитие культуры каждого народа должно стать делом всего мирового сообщества».

«Культура любого народа одновременно является достоянием всего человечества».

«Если человек равнодушен к памятникам истории своей страны – он, как правило, равнодушен и к своей стране».

Внучка академика З. Ю. Курбатова вспоминает: «Каждое срубленное вековое дерево и снесенный старинный дом дед воспринимал как личную трагедию». Думаю, что в этом свидетельстве нет преувеличения. В своеобразном завещании Лихачева, проекте «Декларации прав культуры», он утверждал: «Утрата любого элемента культурного наследия является невосполнимой потерей и ведет к духовному обеднению всей человеческой цивилизации». А между тем «запас памятников культуры, запас культурной среды крайне ограничен в мире, и он истощается со все прогрессирующей скоростью».

Лихачев обращал внимание на то, что памятники культуры более уязвимы по сравнению с природой: «Природа обладает способностью к самоочищению и восстановлению нарушенного человеком равновесия. Она залечивает раны. Можно очистить загрязненные реки и моря; можно восстановить леса, поголовье животных, конечно, если не перейдена известная грань. Совсем иначе с памятниками культуры. Их утраты невосстановимы, ибо памятники культуры всегда индивидуальны, всегда связаны с определенной эпохой, с определенными мастерами. Каждый памятник разрушается навечно, искажается навечно, ранится навечно».

Для него было очевидно нравственное значение культурной среды, ее влияние, воздействие на человека: «Памятники старины воспитывают, как ухоженные леса воспитывают заботливое отношение к окружающей природе». Это тесным образом связано с его убеждением в том, что «без памяти нет совести» (блаженный Августин). Забвение, отказ от памяти о том, что было с тобой, со страной, с человечеством, приводят к утрате совести и более всего разрушают человека. Укорененность человека в истории, в культурной среде Лихачев называл «нравственной оседлостью», без которой, как он считал, люди не могут оставаться людьми.