Петербург - [19]

Одно их название обескураживает. Кто они? Архангельцы? Архангеляне? Или же, Господи прости, архангелы - по аналогии с карелами?

Нет, все не так. Архангелогородцы. Это потому, что город поначалу назывался не Архангельск, а Архангельский город. Со временем слово «город» из названия собственно города выпало, а в прозвании его жителей осталось.

И вот архангелогородцы решили со?здать улицу, где все будет из дерева. Мостовые из дерева. Афишные тумбы из дерева. Столбы из дерева. Ну и дома, разумеется, тоже из дерева. А в домах - типичная «арбатская» инфраструктура: кафе, ресторанчики, сувенирные лавочки, экскурсионные фирмочки. А если продуктовый магазин, то чтобы торговали в нем морошкой, олениной и прочими деликатесами, присущими региону.

Сложность состояла в том, что улица уже существовала. С разными домами, не только деревянными. В них жили люди, и они не собирались никуда съезжать.

Однако энтузиасты при поддержке городских властей взялись за выполне?ние поставленной задачи. Какие-то дома отреставрировали. Какие-то снесли. Ка?кие-то заново выстроили - или просто перетащили с других улиц и проспектов.

В то же время за рекой Кузнечихой в районе под названием Соломбола «новый архангельский», богач Сутягин, строил себе деревянный дом. Выстроил один этаж. Потом другой. Потом и третий. Все казалось: маловато будет. В результате получился деревянный десятиэтажный небоскреб, явление уникальное в планетарном масштабе.

Господина Сутягина можно понять. Северный климат, северные традиции. Все низенькое, приспособленное к суровым условиям. Хочется ввысь вознестись, показать нос постылым погоде и ландшафту.

Тесно на земле. Постыло. Надоело. И счастлив тот, у кого есть возможность преодолеть архангельскую приземленность. Счастлив летчик: у него в руках штурвал. Счастлив предприниматель: денег много.

Хочется всем. Но могут только избранные.

III.

В последний раз я был в Архангельске четыре года назад. Зашел и на проспект Чумбарова-Лучинского. На са?мом деле он никакой, конечно, не проспект, а узенькая улочка. То, что я увидел, показалось страшным сном.

Накрапывал противный холодный дождь. Знаменитые деревянные тротуары были наполовину раздолбаны; то тут, то там поломанные доски погружались в грязь. Проезжая часть выглядела омерзительно. Бескрайние глубочайшие лужи. Неудивительно. Задача ставилась вполне определенная: создать антураж старого Архангельска, города отнюдь не однозначного.

Того, о котором голландский путешественник Корнелий де Бруин сказал три сотни лет назад: «Улицы здесь покрыты ломаными бревнами… В городе множество полусгоревших домов…

В продолжение зимы в… церквах служение не совершается по причине весьма жестокого холода в них».

Города, в котором всерьез существовал культ дерева. Чего стоит хотя бы традиция рождественского полена. Накануне Рождества архангелогородец в обя?зательном порядке приносил к себе домой полено и поджигал его. Праздник продолжался двенадцать дней. Все эти дни полено должно было гореть. Потухнет - жди беды. Каждый вечер свежий пепел от полена разбрасывали по двору. По окончании же праздника деревяшку тушили, но не выбрасывали - Боже упаси, - а клали под кровать до следующего Рождества. Весь год недогоревшее полено охраняло жилище от пожара и молнии, то есть от гибели в огне. Когда же снова наступало Рождество, это полено дожигали вместе с новым.

Города, про который поморский сказочник Борис Шергин говорил: «Резьба и расцветка… применялись очень скупо и редко. Здесь поражала красота архитектурных пропорций, богатырские косяки дверей и окон, пороги, лавки, пропорции углов, розоватость лиственничных стен. При закладке дома сначала утверждали окладное бревно. В этот день пиво варили и пироги пекли, пировали вместе с плотниками. Этот обычай называли „окладно“. Когда стены срубят до крыши и проложат потолочные балки, „матицы“, опять плотникам угощенье: „матешно“. И третье празднуют - „мурлаты“, когда стропила под крышу подводят.

А крышу тесом закроют, да сверху князево бревно утвердят, опять пирогами с домашним пивом плотников чествуют, то есть „князево“ празднуют».

Города, в котором из дерева делали не только жилые дома и православные храмы, но даже мечети, англиканские церкви, театры и административные здания.

И вместе с тем города, про который московский обыватель Николай Щапов сказал метко и коротко: «Деревянная полоса между рекой и болотом». А безвестный куплетист из местных сложил стишок:

Как в Архангельске дороги -

поломаешь руки-ноги.

Метр идешь, а десять скачешь,

а потом неделю плачешь.

Я смог пройти по проспекту всего квартал. Дальше мостовая упиралась в лужу. Пришлось поворачивать назад.

И, разумеется, там не было ни сувенирных лавок, ни кафе, ни магазинов.

IV.

И вот я снова в Архангельске. Мой первый собеседник - разумеется, таксист.

- Скажите, вам - вот лично вам! - нужно деревянное зодчество?

- Мне? А зачем оно мне?

Ну вот, приехали.

- Как это зачем? Все-таки Архангельск город деревянный. Ну, исторически, по крайней мере, деревянный. Дерево, оно красивое. И теплое. И для здоровья полезное. И вообще.

- Не, я в обычной квартире живу. Мне дом вообще никакой не нужен.