Пьесы - [29]
КРЕСТЬЯНИН-ВЕЛИКАН. Да он совсем пьян.
СЕПТИМУС. Нет, уже не пьян. На меня снизошло вдохновение.
ВТОРОЙ ГОРОЖАНИН. Давай, давай. Мы никогда больше не услышим ничего подобного.
КРЕСТЬЯНИН-ВЕЛИКАН. Слезай. Хватит с меня. Нам пора за работу.
СЕПТИМУС. Слезай, ты говоришь, а если у меня божественным промыслом распушились перья на груди и раскрылись белые крылья? Ага! Теперь я понял. Вы нашли себе спокойное местечко, чтобы безнаказанно ругать единорога, но вам не повезло, потому что я вам не позволю. (Он спрыгивает с камня и бросается на толпу, которая старательно обходит его) В немилосердном этом городе я защищу благородного, молочно-белого, изменчивого единорога.
КРЕСТЬЯНИН-ВЕЛИКАН. Не стой у меня на дороге.
СЕПТИМУС. Почему бы это?
ПЕРВЫЙ КРЕСТЬЯНИН. Никакого насилия – иначе удача отвернется от нас.
Все пытаются оттащить Крестьянина-великана.
ПЕРВЫЙ ГОРОЖАНИН. Ты убил его.
КРЕСТЬЯНИН-ВЕЛИКАН. Может, да, а, может, и нет – пусть себе лежит. Одну ведьму я задушил на Сретенье, другую задушу сегодня. Какое мне дело до него?
ТРЕТИЙ ГОРОЖАНИН. Обойдем город с восточной стороны. Плетельщикам корзин и сит это не понравится.
ЧЕТВЕРТЫЙ ГОРОЖАНИН. Оттуда недалеко до ворот Замка.
Они уходят в одну из боковых улиц, но вскоре, чего-то испугавшись, возвращаются в замешательстве.
ПЕРВЫЙ ГОРОЖАНИН. Вы и вправду его видели?
ВТОРОЙ ГОРОЖАНИН. С кем же спутаешь страшного старика?
ТРЕТИЙ ГОРОЖАНИН. Я стоял рядом с ним, когда призрак семь лет назад говорил через него.
ПЕРВЫЙ КРЕСТЬЯНИН. Никогда не видел его прежде. В моих краях он не объявлялся, вот я и не знаю, какой он из себя. Но я слышал о нем, от многих я слышал о нем.
ПЕРВЫЙ ГОРОЖАНИН. Глаза у него становятся будто стеклянными, и у него начинается транс, а когда он уже совсем в трансе, душа покидает его. Тогда призрак занимает ее место и говорит его голосом. Мы не знаем, чей это призрак.
ТРЕТИЙ ГОРОЖАНИН. В последний раз, когда я был рядом, старик сказал: «Принеси пук соломы, у меня спина чешется». А потом он вдруг улегся на спину, глаза у него широко открылись, стали стеклянными, и он закричал, как осел. Тогда умер Король и дочь Короля стала Королевой.
ПЕРВЫЙ КРЕСТЬЯНИН. Говорят, Иисус въехал в Иерусалим на осле, поэтому ему известен его настоящий король. Он ходит повсюду, и никто не смеет отказать ему в просьбе.
КРЕСТЬЯНИН-ВЕЛИКАН. И мне никто не помешает взять ее за горло. Потом я сожму пальцы посильнее. Он будет лежать на соломе и кричать по-ослиному, и, когда он закричит, она умрет.
ПЕРВЫЙ КРЕСТЬЯНИН. Смотрите! Это он там на горе! Сумасшедший старик!
ВТОРОЙ КРЕСТЬЯНИН. Ни за что на свете не хотелось бы мне оказаться с ним рядом. Пойдемте на рыночную площадь. Она большая, и на ней будет не так страшно.
КРЕСТЬЯНИН-ВЕЛИКАН. Я не боюсь, но я тоже пойду с вами, чтобы своими руками задушить ее.
Уходят все, кроме Септимуса. В это время Септимус уже сидит, его голова в крови. Он трогает окровавленную голову, а потом смотрит на кровь на своих пальцах.
СЕПТИМУС. Нехристи! Сначала меня выкидывают на улицу, а потом чуть было не убивают. А ведь я пьян, значит, нуждаюсь в защите. Все люди, кто бы они ни были, время от времени нуждаются в защите. Даже моя жена была когда-то слабым младенцем, и ей были нужны молоко, улыбка, любовь, как будто она вдруг оказалась посреди реки и, скажем, предстояло утонуть.
Появляется Старый Попрошайка с длинными спутанными волосами и бородой, одетый в лохмотья.
СТАРЫЙ ПОПРОШАЙКА. Хочу солому.
СЕПТИМУС. А всё Счастливый Том и Питер Розовый Пеликан. Они плохие народные поэты, поэтому, возревновав к моей славе, они настроили против меня народ. (Вдруг видит Старого Попрошайку) Я знаю одно лекарство, но, чтобы приготовить его, надо взять чистую камфару, хинную корку, молочай и мандрагору и смешать с двенадцатью унциями растворенных жемчужин и четырьмя унциями золотого масла. Это лекарство вмиг останавливает кровь. Старик, у тебя его нет?
СТАРЫЙ ПОПРОШАЙКА. Хочу солому СЕПТИМУС. А может, оно и к лучшему, если я истеку кровью. Но в таком случае, друг мой, чтобы опозорить Счастливого Тома и Питера Розового Пеликана, мне необходимо умереть где-нибудь, где люди подхватят мои последние слова. Следовательно, мне нужна твоя помощь.
Поднявшись на ноги, он, качаясь, подходит к Старому Попрошайке и повисает на нем.
СТАРЫЙ ПОПРОШАЙКА. Ты разве не знаешь меня? И не боишься? Когда на меня находит, у меня чешется спина. Я должен лечь и кататься по соломе, а когда я закричу, сменится владелец короны.
СЕПТИМУС. А! На тебя снисходит вдохновение. Тогда мы с тобой братья. Послушай, я немного отдохну, а потом мы вместе пойдем на гору. Моя спальня в Королевском Замке.
СТАРЫЙ ПОПРОШАЙКА. А ты дашь мне соломы?
СЕПТИМУС. Асфодели! На самом деле, из классических авторов кто только не писал об асфоделях? Но если кому-то больше нравятся асфодели…
Они уходят, но еще некоторое время слышится голос Септимуса, разглагольствующего об асфоделях. Первый Старик открывает окно и стучит костылем в окно на противоположной стороне улицы. Второй Старик открывает окно.
ПЕРВЫЙ СТАРИК. Все кончилось. Они ушли. Мы можем поговорить.
ВТОРОЙ СТАРИК. Уже весь Замок освещен лучами солнца, да и на улице стало светлее.
Уильям Батлер Йейтс (1865–1939) — классик ирландской и английской литературы ХХ века. Впервые выходящий на русском языке том прозы "Кельтские сумерки" включает в себя самое значительное, написанное выдающимся писателем. Издание снабжено подробным культурологическим комментарием и фундаментальной статьей Вадима Михайлина, исследователя современной английской литературы, переводчика и комментатора четырехтомного "Александрийского квартета" Лоренса Даррелла (ИНАПРЕСС 1996 — 97). "Кельтские сумерки" не только собрание увлекательной прозы, но и путеводитель по ирландской истории и мифологии, которые вдохновляли У.
Эта пьеса погружает нас в атмосферу ирландской мистики. Капитан пиратского корабля Форгэл обладает волшебной арфой, способной погружать людей в грезы и заставлять видеть мир по-другому. Матросы довольны своим капитаном до тех пор, пока всё происходит в соответствии с обычными пиратскими чаяниями – грабёж, женщины и тому подобное. Но Форгэл преследует другие цели. Он хочет найти вечную, высшую, мистическую любовь, которой он не видел на земле. Этот центральный образ, не то одержимого, не то гения, возвышающегося над людьми, пугающего их, но ведущего за собой – оставляет широкое пространство для толкования и заставляет переосмыслить некоторые вещи.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Пьеса повествует о смерти одного из главных героев ирландского эпоса. Сюжет подан, как представление внутри представления. Действие, разворачивающееся в эпоху героев, оказывается обрамлено двумя сценами из современности: стариком, выходящим на сцену в самом начале и дающим наставления по работе со зрительным залом, и уличной труппой из двух музыкантов и певицы, которая воспевает героев ирландского прошлого и сравнивает их с людьми этого, дряхлого века. Пьеса, завершающая цикл посвящённый Кухулину, пронизана тоской по мифологическому прошлому, жившему по другим законам, но бывшему прекрасным не в пример настоящему.
Кухулин, один из главных мифологических героев ирландского эпоса, оказывается мёртвым. Вернуть его к жизни пытаются его законная жена Эмер и возлюбленная Этна Ингуба. Но дух, который может вернуть его к жизни, ставит условие, что Кухулин оживёт, только если Эмер откажется от надежд на то, что он снова полюбит её. Та, терпевшая неверность всю их совместную жизнь, вдруг чувствует ревность. Именно в тот момент, когда надо отказаться от надежды на возвращение к былому счастью, которая поддерживала её всё это время.
Предательство Цезаря любимцем (а, возможно, и сыном) и гаучо его же крестником. Дабы история повторилась — один и тот же патетический вопль, подхваченный Шекспиром и Кеведо.
Прошла почти четверть века с тех пор, как Абенхакан Эль Бохари, царь нилотов, погиб в центральной комнате своего необъяснимого дома-лабиринта. Несмотря на то, что обстоятельства его смерти были известны, логику событий полиция в свое время постичь не смогла…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Цирил Космач (1910–1980) — один из выдающихся прозаиков современной Югославии. Творчество писателя связано с судьбой его родины, Словении.Новеллы Ц. Космача написаны то с горечью, то с юмором, но всегда с любовью и с верой в творческое начало народа — неиссякаемый источник добра и красоты.
Польская писательница. Дочь богатого помещика. Воспитывалась в Варшавском пансионе (1852–1857). Печаталась с 1866 г. Ранние романы и повести Ожешко («Пан Граба», 1869; «Марта», 1873, и др.) посвящены борьбе женщин за человеческое достоинство.В двухтомник вошли романы «Над Неманом», «Миер Эзофович» (первый том); повести «Ведьма», «Хам», «Bene nati», рассказы «В голодный год», «Четырнадцатая часть», «Дай цветочек!», «Эхо», «Прерванная идиллия» (второй том).
Рассказы Нарайана поражают широтой охвата, легкостью, с которой писатель переходит от одной интонации к другой. Самые различные чувства — смех и мягкая ирония, сдержанный гнев и грусть о незадавшихся судьбах своих героев — звучат в авторском голосе, придавая ему глубоко индивидуальный характер.