Пьесы - [34]

С т о л б о в (отводит Королеву от двери). Ты не шуми — хуже будет. Я тоже шумливый. Остынь, молодка — горяча голова…

К о р о л е в а. Да как же так?! Документы, говорю, дома, а хлебные карточки со мной. Теперь чего мальчонка мой там без карточек? Голодный сидит… (Она заплакала и опять бежит к двери.)

С т о л б о в (останавливает ее, успокаивает). Ну, ну, молодка… Ты не того. Нельзя нам плакать, зашибут вовсе…

П о ч е ч у е в. В самом деле, гражданочка, в нашем положении нельзя обострять. Терпение и мужество. Мой сынок Петя — гимназист, между прочим, — тоже вот куда-то пропал, дома не ночевал, а меня черт дернул в театре быть, оттуда меня сам директор банка срочно вызывает. Что такое? А тут вот какое дело началось. Теперь тоже сижу. Но мужаюсь, однако. Главное — не обострять, а тихо сидеть, по-доброму…

К о р о л е в а. А я не хочу по-доброму! Не хочу тихо сидеть! За что? (Показывает кусок белой ткани.) Три года хранила этот кусок батисты. Думала, сошью себе кофточку, когда муж с войны придет. А вместе мужа мне повестка. Убитый… А тут так голодно стало, что невтерпеж. Пошла сегодня на рынок с утра пораньше. На муку менять. Так она, толстомордая, сидит на своем мешке, задом своим тую муку парит, а мне за эту батисту только полфунта!..

П о ч е ч у е в. Это, конечно, несправедливо.

С т о л б о в. На спекулянтку, значит, нарвалась.

К о р о л е в а. Ну да. Ах ты, говорю, живодерка проклятая! Мы на вас всю жизнь ткем, прядем, одеваем вас, а вы последнее с нас тянете?! А тут эти… с винтовками, как сатаны! Так ее не взяли, а меня — сюды. Разве это по справедливости?.. А они: давай твою батисту заместо документа — отпустим!..

С т о л б о в. Взятку, значит, с тебя?..

К о р о л е в а. Ну я им взяла! Я ему всю его пьяную морду расцарапала! Ты у меня что хошь возьми, а это!..

Распахивается дверь, и  с о л д а т  вталкивает  В о л г и н а. На нем разорвана рубаха и на виске — кровь.

Батюшки! Да это же Волгин?! Из ткацкого цеха?!

В о л г и н. А ты — Королева… Маша… из прядильного. (Улыбаясь.) А это никак ты — пошехонец?

С т о л б о в. Гляди, жив, значит?! А я думал, тебя там, на берегу, и прикончили?

В о л г и н. Не-ет, брат, живой я… (Падает.)

Его подхватывают Столбов и Королева.

К о р о л е в а. Воды! У кого есть вода?

С т о л б о в. Его перевязать бы скорей надо, а чем? Исподнее у меня шибко грязное… А вода вот она! (Показывает свою флягу.) Вся Волга тут!

К о р о л е в а. Давай сюда! (Берет флягу, комкая, мочит свой кусок батиста, вытирает лицо Волгину, рвет материю на полосы и перевязывает Волгину голову.) За что тебя били-то?

В о л г и н (усмехаясь). Видно, за дело, Маша…

С т о л б о в. За какое дело-то?

В о л г и н. Советскую власть в городе душат, солдат душат!

С т о л б о в. Что же это? Стало быть, конец советской власти?!

Волгин молчит, опустив голову на грудь.

П о ч е ч у е в. И потом, если можно, уточните. Конец советской власти вообще или в частности, в нашем только городе? Временно или навсегда? А то уже так бывало. А нам надо сориентироваться. Нам же голосовать придется. А за кого?

Волгин молчит.

К о р о л е в а. Что вы к нему пристали? Вы же видите, что ему тяжело говорить!

В о л г и н. Говорить нетрудно, слушать тяжело…

Дверь снова распахивается. С о л д а т  и  Л у к а  вталкивают  П а н и к е р а.

П а н и к е р (падая на пол и закрывая голову руками). А-а-а! Я не виноват, не виноват я! Меня заставляли!..

Л у к а. Заставляли? Тебя заставляли? (Бьет его ногой.) Реквизиция?! Все под метелку?! Последний крест с меня сняли, с мужика!

П а н и к е р. А-а!.. Меня заставляли, говорю-у!.. Я не большевик! Это все они!.. (Показывает на Почечуева.)

П о ч е ч у е в. Позвольте, позвольте! Это кто же «они»? На кого вы, собственно, показываете? (Луке.) Лука Лукич, мы же с вами вчера вместе за кулисами у мадам Барковской… Объясните этому молокососу. Тут явное недоразумение. Какой я большевик?

Л у к а. Все вы здесь антилигенты, сволочи и жиды! (Ерничая.) Большевички, совработнички! Вот он, всем вам смертный приговор! (Потрясает бумагой.) Приказ! Сам полковник Перхуров подписал! Тут все сказано! Теперя собственность моя неприкосновенная! Торговля свободная! Землицу подай обратно!

Сверкнула молния за окном, и раздался гром.

Вона! Бог за нас!..

С т о л б о в. Погодь, погодь, милай. Ты что сказал? Гром, молонья — это к дождю. Это само собой. А что ты насчет земли сбрехнул? Куды землю обратно? Кому?!

Л у к а. Да уж не тебе, сиволапый! Ваша советска власть кончилась! Всех ваших главарей в городе — кхи! Губком, исполком — кхи! Чеку вашу — кхи!.. Всех к стенке-е!

С т о л б о в. А про землю все равно врешь! Землю нам Ленин!..

Л у к а. И Ленина вашего к стенке!..

С т о л б о в. Что-о?! А это ты видел? (Показывает кулак.) Мужицкай! Вся земля теперь тут в нем! Ахну, и душа из тебя вон!

П о ч е ч у е в (повисая на руке Столбова). Только не обостряйте, не обостряйте, умоляю вас!.. Только добром, милосердным отношением друг к другу…

С т о л б о в. Ты вот этого кровососа уговаривай, а я ему за Ленина!.. (Вырывается.)

Л у к а. За Ленина?! Ага! Значит, большевик?! Так… Сейчас тебя успокоють, сволочь!