Пьесы - [28]

Ф а л а л е е в. Нервничаете, Валентина Николаевна.

Б а р к о в с к а я. А вы, Фалалеев?.. Я ничего не понимаю! Что случилось? Все наши давно собрались, сидят в зрительном зале, ждут сигнала сбора на совещание, а главного героя нет. Где же он? Или он любит эффектные появления под занавес, ваш Савинков?!

Ф а л а л е е в (испуганно). Тсс!.. Он приказал не произносить его фамилии вслух, да еще так громко. В крайнем случае — «Борис Викторович» и шепотом. Ясно?

Б а р к о в с к а я. Не очень, но романтично. Он что, действительно необыкновенная личность? Вы с таким восторгом о нем говорили, так ярко его расписали, что немудрено влюбиться заочно. Он вообще-то интересный мужчина?

Ф а л а л е е в (не отвечая, размышляет вслух). Уже час, как Греков пошел встречать его на вокзал…

Б а р к о в с к а я. Нашли кого посылать для встречи такого человека! Этот ваш Греков — какая-то темная личность и, кажется, пьяница и бабник! Откуда вы его взяли?

Ф а л а л е е в. Не взял, а прислали. Он — «его» человек. (Тихо.) И только один, кроме меня и Перхурова, знает в лицо Бориса Викторовича.

Б а р к о в с к а я (тоже тихо). Ах, вот как?.. Почему же вы мне раньше не сказали — а я с ним была бестактна.

Фалалеев молчит.

Понимаю, опять романтика. Но где же он сам, этот загадочный человек?! Я, наконец, помимо всего, просто сгораю от любопытства, черт возьми! Какие у него глаза?

Ф а л а л е е в (недовольно хмурится). Светлые. Очень светлые.

Б а р к о в с к а я. А волосы?

Ф а л а л е е в. Темно-каштановые…

Б а р к о в с к а я. Великолепное сочетание! В моем вкусе… Фалалеев, вы ревнуете?

Ф а л а л е е в (достает из стенного шкафа бутылку коньяка, рюмку и, налив, выпивает. Мрачно). Я пойду проверю посты, посоветуюсь с полковником Перхуровым…

Б а р к о в с к а я. Конечно, надо принимать какие-то меры наконец! Дальше ждать становится опасно!

Ф а л а л е е в. Напоминаю еще раз нашу игру. Все приходящие сюда — ваши поклонники…

Б а р к о в с к а я. А вот уж этому меня учить — только портить. Лучше объясните эту игру вашим соратникам. Я из кожи лезу — смешу весь зал. Толпа хохочет, а они сидят и с каменными лицами смотрят уморительно смешной фарс, идиоты!

За кулисами слышатся два звонка.

Второй звонок! Толкни там моих девочек, пусть идут одевать меня!..

Фалалеев уходит. Барковская пудрится и, напевая, рассматривает себя в зеркале.

«Смотрите здесь, смотрите там, да нравится ли это вам?..»

Входят  к о с т ю м е р ш а  и  п а р и к м а х е р ш а.

Девочки, скорей, скорей, скорей! (Ложится на диван, поднимает вверх ноги.) Сперва чулки! Да черные, черные! О господи! Какие же вы тупицы! Теперь платье. Да тише, тише! Прическу помнете! Платье тоже черное! Пора знать, идиотки, что в третьем акте — я всегда монашка!..

Условный стук в дверь.

(Тихо.) Это, наверно, он. (Громко.) Да, да! Войдите!

А н д р е е в (входит с букетом в руках. Увидев полураздетую Барковскую). Ах, пардон! Тысячу извинений! (Хочет уйти.)

Б а р к о в с к а я. Ничего, ничего! Останьтесь, я перейду за ширму. Девочки, вы мне больше не нужны!

Те быстро уходят. Барковская не торопясь идет за ширму.

Извините, такова наша закулисная жизнь. О нас любят посплетничать: «Актрисы — грязь, разврат…»

А н д р е е в. Убеждаюсь воочию, что это не так. Я видел вас на сцене. Я восхищен и не мог не зайти. Вот, прошу. (Подает ей через ширму букет цветов.)

Б а р к о в с к а я (нюхая цветы). О! Мои любимые запахи!.. Как вы милы!

А н д р е е в. К сожалению, я зашел на одну минуту. Хочу еще раз увидеть вас в одной вещице… (Со значением.) Когда пойдет фарс «Грелка»?

Б а р к о в с к а я (с радостью). После дождика в четверг!

А н д р е е в. Фу-х!.. Тогда я — дома…

Б а р к о в с к а я. Наконец-то! Мы вас заждались! Все наши люди в сборе, а вас все нет и нет. Час назад вас пошел встречать на вокзал Греков. Мы просто не знали, что и думать! Фалалеев очень волнуется. Он, между прочим, так вас описал, глаза, волосы, что я уже до пароля догадалась, что вы Савинков!..

А н д р е е в (изумленно). Что?!

Б а р к о в с к а я. Ой! Простите, простите меня, глупую бабу! Но это от волнения, уверяю вас. (Тихо.) Борис Викторович… Виновата, конечно, я, меня предупредил Фалалеев, что вашу фамилию вслух произносить нельзя.

А н д р е е в (большая пауза, во время которой он понял все, и, входя в роль, строго). Довольно. А то скажете еще что-нибудь лишнее…

Б а р к о в с к а я. Виновата, Борис Викторович, но… (Кокетничая.) Прошу пощады как женщина…

А н д р е е в (покровительственно). Ну-ну. Не расстраивайтесь, Валентина Николаевна. Я не за все ругаю тех, кто мне верно служит. Отличную явку и пароль придумали вы, конечно?

Б а р к о в с к а я (наигрывая скромность). Мне не пришлось долго думать. Я — актриса. Вся моя жизнь в театре…

А н д р е е в (безапелляционно). Все равно остроумно. Я вам аплодирую. Браво, Барковская! (Потрепал ее по щеке и оглядывая ее.) Черт возьми, с вами строго невозможно говорить.

Б а р к о в с к а я (смеется). Тем более, Борис Викторович, что я привыкла больше…

А н д р е е в. К аплодисментам и комплиментам?

Б а р к о в с к а я. Смилуйтесь, я не только актриса, но и слабый пол.