Пьесы - [3]

С е к р е т а р ш а. И что же теперь? Это самое… Хотите, чтобы басмачи возместили вам вашу потерю?

К е л ь д ж е. Возместят они, жди!

С е к р е т а р ш а. Действительно, жалко вашу верблюдицу!

К е л ь д ж е. Ты должна понять, дочка. Ты ведь тоже… это самое… женщина. Да, а теперь местные власти пристают ко мне. Это самое… Говорят: раз за тобой числится четыре верблюда, двух ты должен отдать в капратил.

С е к р е т а р ш а. В кооператив.

К е л ь д ж е. Я и говорю: в капратил.

С е к р е т а р ш а. Раз надо отдать в кооператив, вот и отдали бы. Другие ведь отдают. Устав для всех один.

К е л ь д ж е. Что, разве у меня четыре верблюда?

С е к р е т а р ш а. Два. Вы сами только что сказали. Это самое… Тьфу!

К е л ь д ж е. Что я сказал? Что я сказал? Ты когда-нибудь видела, что такое верблюд, дочка?

С е к р е т а р ш а. Конечно, видела.

К е л ь д ж е. Нет, не видела. Клянусь аллахом, никогда не видела настоящего верблюда. Если бы видела, ты была бы в состоянии отличить взрослого верблюда от верблюжонка. Нельзя верблюжонка считать верблюдом. Это самое… И я сказал тебе, одну верблюдицу с верблюжонком угнали басмачи!.. Это самое…

С е к р е т а р ш а (прекращает писать, разочарованно). Вот уж не думала, товарищ, что вы такой мелочный человек!

К е л ь д ж е (конфузится). Почему же мелочный, дочка? Просто я надеюсь: может, жива еще моя верблюдица с верблюжонком?

С е к р е т а р ш а. Думаете, сюда забрела? Думаете, Михаилу Ивановичу нечем больше заниматься, как только вашими верблюдами?

К е л ь д ж е. Но ведь должен кто-то входить в положение таких бедняков, как я! Если бы басмачи не угнали ее… Это самое…

С е к р е т а р ш а. Сами виноваты! Надо было еще до этого отдать их в кооператив. Тогда бы вы избавились от ненужных хлопот.

К е л ь д ж е. Верблюдица — это не хлопоты, дочка! Верблюдица — это хорошо, очень хорошо! Верблюдица кормит туркмена, верблюдица поит туркмена, верблюдица одевает туркмена! Верблюдица — это очень, очень хорошо! Запомни. А отдать верблюдицу в капратил — это все равно что отдать ее басмачам.

С е к р е т а р ш а. Это почему же?

К е л ь д ж е. Да потому, что капратил не может защитить свой скот от басмачей.

С е к р е т а р ш а. Но ведь и вы не смогли.

К е л ь д ж е (вздыхает). Не смог. Потому и пришел к товарищу Калин-джану. Может, он найдет управу на басмачей!

Входят  К а л и н и н, А н т о н о в  и  Г е л ь д ы - Б а т ы р.

К а л и н и н. Слышите, товарищ Гельды-Батыр? И здесь идет разговор о басмачах. Вот вам и ответ на вопрос: в какой степени сейчас это серьезно для Туркмении?

К е л ь д ж е. Да как же о них не говорить, почтеннейший, не знаю, как тебя звать?.. Это самое… Ведь они — да накажет их аллах! — и мою верблюдицу… Это самое… Понимаешь?

К а л и н и н (смеется). Понимаю, понимаю. Прежде всего, здравствуйте, товарищ!

К е л ь д ж е. И тебе тоже — салам алейкум, почтеннейший! (Протягивает Калинину руку, знаками спрашивает Гельды-Батыра: мол, кто это, что за человек?)

Г е л ь д ы - Б а т ы р. Товарищ Калинин. Из Москвы.

К е л ь д ж е. Да ну! Калинин?! Сам Калин-ага?!

К а л и н и н (весело). А что, дорогой товарищ, разве я не похож на Калинина?

С е к р е т а р ш а выходит.

К е л ь д ж е. Это самое… Когда мне говорили: «В Туркмению едет Калин! Едет Калин!» — я представлял себе богатыря вроде нашего Мердана-Пальвана, шурина вот его — Гельды-Батыра, а ты, оказывается… Это самое…

К а л и н и н. Ну, ну, смелее! Что — это самое? (Садится за стол.)

К е л ь д ж е. Да нет, ничего…

К а л и н и н. Все-таки? На кого же я похож, уважаемый?

К е л ь д ж е. Это самое… Извини, но ты похож на такого же дайханина, как я сам. Мне кажется, Калин-ага, у тебя там, наверху, есть, наверное, большая поддержка, а?

К а л и н и н. Есть, уважаемый, есть.

К е л ь д ж е. Я так и думал. Кто же это, если не секрет?

К а л и н и н. Партия Ленина.

К е л ь д ж е. А-а, это самое… Значит, ты тоже из племени Ленин-ага, вставшего на защиту бедняков всего мира?

С е к р е т а р ш а  возвращается, в руках у нее пачка бумаг.

С е к р е т а р ш а. Михаил Иванович, это все вам. Я отобрала самое важное.

К а л и н и н (просматривает бумаги). Спасибо, Нина Андреевна. И здесь тоже — басмачи, басмачи, басмачи… Кстати, Гельды-Батыр, как у вас в масштабах республики обстоит дело с оружием? Я помню ваше письмо. Вы получили винтовки?

Г е л ь д ы - Б а т ы р. Получили, товарищ Калинин, получили. Большое вам спасибо за содействие! Винтовки мы сейчас же распределили по районам — в народную милицию. И все-таки оружия у нас мало.

К а л и н и н (показывает на Кельдже). Этот товарищ сетует совершенно справедливо. Необходимо действенно помогать дайханам, охранять их труд, их имущество. Завтра я буду говорить с товарищами из ЦК. Кроме вашего отряда, Гельды-Батыр, надо создать еще несколько добровольческих отрядов в областях и районных центрах Туркмении. Наша большая ошибка заключается еще и в том, что мы слишком уж суровы по отношению к середняку и зажиточному крестьянину. Мы несправедливо смешиваем их с басмачами и тем настраиваем их против себя. А в результате — дружба врозь. Они держатся от нас на расстоянии, не хотят знаться с нами. Всякие перегибы с нашей стороны приводят к тому, что середняки частенько присоединяются к басмачам. Владимир Ильич Ленин говорил, что с помощью насилия ничего невозможно создать. Насилие по отношению к середняку, считал он, — это самое что ни на есть политическое вредительство. Наша цель, товарищи, не в том, чтобы посажать в тюрьмы неугодных нам, несогласных с нами людей или же насильно загнать их в кооперативы. Надо их убедить, надо добиться такого положения, чтобы народные массы сами, добровольно перешли на нашу сторону. Многие крестьяне здесь, в Туркмении, еще не разобрались в истинных целях большевиков и потому пребывают в бегах, боятся, не доверяют нам.