Пьесы - [29]

Бенуа.

Вот такие-то определения меня и пугают.С них начинаются Гапоны,с них начинаются “чисто русские люди”,с них начинается желение выставить людей искусства чем-то вроде эталона для жизни и подражания, всегда имея возможность при необхо-димости спустить на интеллигенцию всех собак.

Философов.

Поэтому как только вы узнали сегодня ут-ром,что произошло на Дворцовой пло-щади,то и собираться стали во Францию?

Бенуа.

Ну,не сразу пришло в голову такое реше-ние.Ну,сами посудите.Когда вы почти из собственного окна видите,что,прежде все-го, любопытные и мальчишки, а даже не манифестанты,были убиты залпом войск, охранявших резиденцию царя,а самого государя даже не было в Зимнем,то невольно возникает вопрос,а не является ли теми мальчишками вся интеллиген-ция,которая также запросто может погибнуть в предстоящем огне реыволю-ции,в которой теперь никто не сомнева-ется.А супруги Мережковские и, прежде всего вы,Зинаида,кокетничаете с разного рода “парламентскими заговорщиками” и среди них с самим Савинковым.

Гиппиус.

Так вы, действительно,собираетесь уезжать из Петербурга?

Бенуа.

Видите ли, Зинаида Николаевна, доктор считает,что нашему младшему сыну нужна перемена климата и советует дительное пребывание где-нибудь в Бретани или Нормандии.Я даже договорился за щедрый гонорар с газетой “Русь” еженедельно посылать им фельетоны на какие угодно темы.Что должно нас в значительной степени обеспечить на первое время.

Гиппиус(задумчиво).

Что же.Счастливой вам дороги.Может быть судьба заставит нас еще с вами встре-титься.

Бенуа(радостно).

Непременно,непременно,еще много раз будем встречаться.Для начала мы проекти-руем поселиться где-нибудь в Версале или Сен-Клу.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

ЯВЛЕНИЕ I

Июль 1909г.Петербург.Департамент общих дел. Кабинет П.А.Столыпина.Входит Саратовский губер-натор П.П. Стремоухов.

Столыпин.

Присаживайтесь,Петр Петрович.Не чини-тесь. Я приказал Алексею Алексеевичу Ар-бузову тотчас вас ко мне пропустить в этот мой кабинет в Департаменте общих дел. Здесь нам будет покойно разговаривать.

Стремоухов.

Петр Аркадьевич!Вчера в номере гостиница “Франция”,где я остановился раздался звонок и голос не назвавший себя преду-предил меня,чтобы я государю при встрече говорил только о двух лицах,а о третьем молчал.Но эту фотографию я пока-зывал только Вам,обер-прокурору Святей-шего Синода Владимиру Карловичу Саб-леру и генерал-лейтенанту, товарищу ми-нистра внутренних дел Курлову.

Столыпин.

Ну,и попались!Курлов,Распутин-это одна компания,а впереди маячут Протопопов и Бадмаев.А Саблер?Он,если и не с ними,то и не против.Поделать против них ничего не может.А вы,Петр Петрович,хотели госу-дарю еще фотографию показывать,где сидят “друзья-братовья”-Распутин,епископ Гермоген и иеромонах Илиодор!Это же они хотели оскопить Распутина.Но осечка вышла.Тогда по просьбе императрицы государь и сослал в вашу губернию епи-скопа,а Илиодора во Флорищеву пустынь. Откуда он вырвался и козни в подве-домственном вам Царицине строит. Ведь у вас,чай,губерния-то большая?

Стремоухов.

Губерния громадная.Если и немногим меньше Бельгии,то уж Гессена или какого-нибудь там Вюртенберга гораздо больше.У нас ведь и Орловы,и Нарышкины,и Шере-метевы,и Воронцовы-Дашковы собствен-ность громадную имеют.

Столыпин.

Не скромничайте.От вас ведь и Мария Спиридонова, и Брешко-Брешковская и прочие социалисты появились.Так что же государь?

Стремоухов.

Государь протянул мне руку с ласковою улыбкою,чарующим выражением глаз.Я доложил ему о Гермогене и бежавшем из Флорищевой пустыни Елиодоре.Я расска-зал о сумасбродной деятельности их.Что она ведется под флагом борьбы с революцией, ”затеянной жидами,интелли-генцией, продав-шимися им чиновниками, министрами,а в особенности Столыпиным”. Я рассказал,что Илиодор в монас-тыре поставил портрет Льва Толстого и требовал,чтобы все проходившие плевали в лицо писателя.Я рассказал,что Гермоген в своих проповедях заявлял,что встанет между Илиодором и слугами сатаны,но не даст дотронуться до святого человека.При этом женщины рыдали в истерике,многие тысячи мужчин, сильных, грубых царицинских босяков потрясали кулаками и клялись сокрушить всякого,кто посмеет дотронуться до иеромонаха. Илиодор заявил,что он голодать отказывается:”не стоит себя мучить из-за таких дряных людей,как нынешняя светская власть и иерархи церкви”.

Столыпин.

Вы думаете,Петр Петрович,что обо всех этих делах я не докладывал государю?Но он отмалчивался.Что же он ответил Вам?

Стремоухов.

Я заметил как после моего сообщения у государя задергался мускул на щеке.Он только сказал:”Тут говорить не о чем.Я их простил”.Я сказал:”Но эти негодяи не дорожат честью вашей семьи,а,следо-вательно,и вашей…”.Государь вспыхнул и ответил: ”Ваш доклад кончен” и с доброй,как мне кажется, иронией под-толкнул меня к двери. Образ действия государя как государственного человека может быть был и ошибочен.Но с этого момента,помимо его великого престижа для меня,как помазанника Божия,он стал мне бесконечно мил и дорог.Я понял его безграничную доброту, являю-щегося ос-новным двигателем его поступков и жертвой которых он раньше всего был сам.