Пестель - [51]
В самом деле, откуда у Пестеля возникла уверенность в том, что он способен организовать поход 2-й армии на Петербург? Ведь люди в его чинах армиями не командуют и приказы о начале движения не отдают. Для того чтобы в нужный момент добиться одновременного выступления всех армейских подразделений, агитировать солдат и офицеров «за революцию» бесполезно. Армия в целом все равно не пойдет за революционным диктатором. Она пойдет только за легитимным командующим. При этом, коль скоро законность самого похода может вызвать и неминуемо вызовет сомнения, этот легитимный командующий должен быть хорошо известен и лично популярен среди офицеров и солдат. Пестель такой известностью и популярностью явно не обладал.
Кроме того, для начала большого похода одного приказа о выступлении мало. Необходима кропотливая предварительная работа по подготовке дорог, складов с продовольствием, мест для отдыха солдат. Все это невозможно организовать без содействия местных — военных и гражданских — властей. Но военные и гражданские власти, точно так же, как и солдаты, могли подчиниться только легитимным приказам тех, кто имел право эти приказы отдавать.
Все это — элементарные законы движения армии, которые Пестель, конечно, хорошо знал. И ответ на вопрос о конкретном плане военной революции можно найти, только анализируя служебную деятельность руководителя Южного общества.
Назначая в мае 1818 года главнокомандующим 2-й армией 50-летнего генерала от кавалерии графа Петра Витгенштейна, император, безусловно, учитывал тот факт, что этот генерал был одним из самых прославленных русских полководцев. В 1812 году Отдельный корпус под его командованием остановил наступление наполеоновских частей на столицу России, за что сам Витгенштейн получил почетное прозвище «спаситель Петрополя». Современники утверждали: «Он защитил Псков и Петербург, неизгладим подвиг его в памяти потомства, отселе всякий русский произносить будет имя его с благодарностью». Витгенштейн был хорошо известен не только в России. Репутацией незаурядного полководца он пользовался и в европейском общественном мнении. Назначая его на новую должность, император конечно же надеялся, что Витгенштейну благодаря его репутации и его опыту удастся справиться с проблемами, одолевавшими армию в послевоенные годы.
И практически сразу же по прибытии нового главнокомандующего к армии огромное влияние в тульчинском штабе приобретает ротмистр Павел Пестель — начальник его канцелярии. Даже в Петербург из 2-й армии просочились слухи, что Пестель «все из него (то есть Витгенштейна. — О. К.) делает» и что без участия «графского адъютанта» в штабе не принимается ни одно серьезное решение.
Практически вся военная служба Пестеля, за исключением лишь первых ее нескольких месяцев, прошла на виду у Витгенштейна. В его подчинении Пестель прослужил в общей сложности 12 лет. Семь с половиной лет (1813–1821) он был адъютантом графа, потом еще несколько месяцев (с марта по ноябрь 1821 года) служил при его штабе, покинув адъютантскую должность. Став в ноябре 1821 года полковым командиром, Пестель вплоть до своего ареста в конце 1825 года продолжал службу в армии Витгенштейна. И все эти годы главнокомандующий покровительствовал ему.
Не последнюю роль в установлении этой симпатии сыграло внешнее сходство судьбы Пестеля с ранним этапом карьеры Витгенштейна. Родившийся в городе Переяславле Полтавской губернии, Витгенштейн был подданным России во втором поколении. Как и Пестель, он вынужден был сам прокладывать себе дорогу в жизни; как и Пестель, был по вероисповеданию лютеранином. Подобно своему начальнику, Пестель был человеком безусловной личной храбрости и сильной воли. Витгенштейн мог убедиться в этом в ходе заграничных походов 1813–1814 годов, которые его адъютант проделал бок о бок с ним.
Пестель оказался лично предан графу: оставался рядом с ним как во время триумфа, так и в минуты неудач. Назначенный после смерти Кутузова командующим всей союзной армией, Витгенштейн потерял эту должность после поражений под Люценом и Бауденом. И несмотря на то, что отец в 1813 году советовал будущему декабристу покинуть Витгенштейна, сын не послушал его и сохранил верность своему генералу. Кроме того, Пестель был человеком феерического таланта — и это Витгенштейн не мог не оценить. «Он на все годится: дай ему командовать армией или сделай каким хочешь министром, он везде будет на своем месте» — так главнокомандующий отзывался о своем адъютанте.
Собственно, в том, что в 1818 году влияние Пестеля в тульчинском штабе стало практически безграничным, не было ничего необъяснимого. Витгенштейн к моменту назначения был уже добрым, усталым и, в общем, пожилым человеком. Пожилым не столько по возрасту, сколько по представлениям о своем месте в мире.
Несмотря на все регалии, Витгенштейн был человеком весьма небогатым. Хотя за ним и числилось «в Санкт-Петербургской, Витебской и Подольской губерниях крестьян му-жеска пола 1000 человек», семья, состоящая из него самого, его жены и восьмерых детей, жила более чем скромно по меркам того времени. Поэтому генерал с радостью принял назначение во 2-ю армию: кроме того, что новая должность подтверждала особое расположение государя, она способна была обеспечить ему самому безбедное существование, а его детям широкую дорогу в жизни. Однако прежнего исключительного положения в военной иерархии это назначение возвратить уже не могло.
Дореволюционная официальная идеология называла декабристов изменниками, а советские историки изображали их рыцарями без страха и упрека, тогда как они не были ни теми ни другими. Одни были умны и циничны, другие честны, но неопытны, третьи дерзки и безрассудны, а иные и вовсе нечисты на руку. Они по-разному отвечали на вопрос, оправдывает ли высокая цель жестокие средства. Но у столь разных людей было общее великое стремление — разрушить сословное общество и отменить крепостное право. В поле зрения доктора исторических наук Оксаны Киянской попали и руководители тайных обществ, и малоизвестные участники заговора.
Кондратий Рылеев (1795—1826) прожил короткую, но очень яркую жизнь. Азартный карточный игрок, он несколько раз дрался на дуэлях, за четыре года военной службы ни разу не получил повышения и вышел в отставку в чине подпоручика, но вскоре прославился как поэт и соиздатель альманаха «Полярная звезда», ставшего заметным явлением даже на фоне тогдашнего расцвета литературной жизни и положившего начало российской коммерческой журналистике. Он писал доносы на коллег-конкурентов, дружил с нечистоплотным журналистом Фаддеем Булгариным, успешно управлял делами Российско-американской компании и намеревался изменить государственный строй.Биография Рылеева во многом пересматривает традиционные взгляды на историю тайных обществ и показывает истинные мотивы действий героя, его друзей и оппонентов: какую роль играл он в борьбе могущественных придворных фигур; благодаря чему издаваемый им альманах превратился в выгодное предприятие; каким образом штатский литератор стал лидером военного заговора; наконец, почему он, не принимавший активного участия в восстании на Сенатской площади, был казнен.
Книга посвящена одному из самых трагичных эпизодов движения декабристов – восстанию Черниговского пехотного полка. Привлекая новые архивные материалы, автор анализирует состояние тайных обществ накануне восстания, сделана попытка описать причины восстания, его ход и последствия. Показана историческая неизбежность поражения южных декабристов, не сумевших справиться со стихией солдатского бунта.Книга предназначена всем, кто интересуется отечественной историей.
В год Полтавской победы России (1709) король Датский Фредерик IV отправил к Петру I в качестве своего посланника морского командора Датской службы Юста Юля. Отважный моряк, умный дипломат, вице-адмирал Юст Юль оставил замечательные дневниковые записи своего пребывания в России. Это — тщательные записки современника, участника событий. Наблюдательность, заинтересованность в деталях жизни русского народа, внимание к подробностям быта, в особенности к ритуалам светским и церковным, техническим, экономическим, отличает записки датчанина.
«Время идет не совсем так, как думаешь» — так начинается повествование шведской писательницы и журналистки, лауреата Августовской премии за лучший нон-фикшн (2011) и премии им. Рышарда Капущинского за лучший литературный репортаж (2013) Элисабет Осбринк. В своей биографии 1947 года, — года, в который началось восстановление послевоенной Европы, колонии получили независимость, а женщины эмансипировались, были также заложены основы холодной войны и взведены мины медленного действия на Ближнем востоке, — Осбринк перемежает цитаты из прессы и опубликованных источников, устные воспоминания и интервью с мастерски выстроенной лирической речью рассказчика, то беспристрастного наблюдателя, то участливого собеседника.
«Родина!.. Пожалуй, самое трудное в минувшей войне выпало на долю твоих матерей». Эти слова Зинаиды Трофимовны Главан в самой полной мере относятся к ней самой, отдавшей обоих своих сыновей за освобождение Родины. Книга рассказывает о детстве и юности Бориса Главана, о делах и гибели молодогвардейцев — так, как они сохранились в памяти матери.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Поразительный по откровенности дневник нидерландского врача-геронтолога, философа и писателя Берта Кейзера, прослеживающий последний этап жизни пациентов дома милосердия, объединяющего клинику, дом престарелых и хоспис. Пронзительный реализм превращает читателя в соучастника всего, что происходит с персонажами книги. Судьбы людей складываются в мозаику ярких, глубоких художественных образов. Книга всесторонне и убедительно раскрывает физический и духовный подвиг врача, не оставляющего людей наедине со страданием; его самоотверженность в душевной поддержке неизлечимо больных, выбирающих порой добровольный уход из жизни (в Нидерландах легализована эвтаназия)
У меня ведь нет иллюзий, что мои слова и мой пройденный путь вдохновят кого-то. И всё же мне хочется рассказать о том, что было… Что не сбылось, то стало самостоятельной историей, напитанной фантазиями, желаниями, ожиданиями. Иногда такие истории важнее случившегося, ведь то, что случилось, уже никогда не изменится, а несбывшееся останется навсегда живым организмом в нематериальном мире. Несбывшееся живёт и в памяти, и в мечтах, и в каких-то иных сферах, коим нет определения.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.