Пест-серебрушка - [24]

– Как же так, баба Акилура? В академии ведь и темной ворожбе учат! – возмутился Пест, сжав кулаки. – Как такое можно, ежели темный маг ворожбою своей люд зря губит?

– Не перебивай! – Хлопнула по столу Акилура. – За магами, что тьме дар свой посвятили, всегда дозор и пригляд был государев! Не можно магу темному ворожбу ворожить за так! Только с позволения государева указа. В том указе люд сидит знающий и ворожбой за каждым магом с даром темным следит. Звать тот указ «Контроль темной магии». Ежели свидеться с людом оттуда тебе придется – сразу узнаешь тех. Лоб у них клейменый, а на лбу знак единого. И не спрятать тот знак и не свести. Чуют они магию темную, что пес охотничий…

Разговор продолжался долго. Почти целый день Акилура рассказывала и показывала охранные, защитные и оберегающие ритуалы. Она вручила Песту не один оберег. От серьезной магии они не помогали, но вот от стихийной ворожбы, возникшей без участия человека, помогали хорошо.

– А теперь слушай меня внимательно Пест! – Акилура потянулась к своей клюке и с натугой свернула ее навершие. Она достала из полости в клюке маленький, куцый и черный хвост. – Узнаешь?

– Чертовской хвост! – без заминки ответил Пест.

– Звать того черта Таруголитован. Это запомнить надо зело, а не то он может отказаться твой наказ выполнять. Как звать его – тебя учила. С ним сторожись всегда! Хлебом ни корми его, но пакость делать ему надо. Природа такова его. Зело помни это, когда его зовешь!

Пест кивнул, принимая от Акилуры еще один подарок.

– Негоже мне сказывать то, но боюсь я, Пестушка. – Акилура еще сильнее осунулась и начала говорить странным скрипучим голосом. – Каждый ведун с того момента, как слово сказано о том, что он ведун, свой рок получает. Это и проклятье его, и судьба. Рок он у всех разный, и каждый его несет. Кто-то всю жизнь мается, а кто-то смерть худую принимает. Ежели ведун сильный, то и жизнью мается и смерть худая.

Пест хмурился и внимательно слушал, не переспрашивая и не перебивая, а Акилура скрипела голосом и, словно извиняясь, продолжала рассказывать.

– Я тебе раньше не сказала, ибо не хотела на тебя тоску или страх наводить. Так было, так есть и так будет. Ведун всегда рок свой несет, и никуда от него не деться. Свой рок узнаешь, когда положено будет… – Старуха умолкла, а Пест неуверенно спросил:

– А твой рок?

– Не надо тебе то знать. Не надо, Пестушка… – Акилура вздохнула и почему-то начала гладить стол шершавыми ладонями. – То знание тяжкое, и тебе оно ни к чему…

Спустя три дня. Дом рода Подова

– Слушай мой наказ, Пест! – Пест с отцом сидели на лавке у дверей. Рядом с лавкой стояла квадратная корзина с лямками. К ним подошла мать Песта и села рядом с отцом. – За Пикардом зело следи! Мужик он хороший, но на горькую падуч! Как бы не натворил чего. Не со зла, а по хмельному делу. Старшой потому и отдал деньгу, что собрали, тебе. Как в академии дело сделаете и жилье найдете – сразу Пикарда возвращай! Не то опять хмель его понесет! Вразумил?

Пест кивнул, а отец, вздохнув, продолжил:

– Учись прилежно, чтобы за род свой стыдно не было. Знать тебе зело много надобно, потому ученья не чурайся. Может так выйти, что тебе видно будет – не к чему тебе то ученье, но запомни! Ученье лишним не бывает, и всяко знание под собой дело имеет, а дело то только времени своего ждет!

– Понял я тебя, батька! – Пест встал со скамьи, повернулся к родителям и поклонился в пояс. – Земной поклон вам, родичи! За кров и харчи, за мудрость и ученье.

Мать поднялась с лавки и, подойдя к Песту, поцеловала того в лоб, а после отвернулась, вытирая платьем слезы. Отец хмуро оглядел Песта и вздохнул.

– Ступай, Пест, с единым! По правде живи и на люд из городища не смотри… – Отец вложил в руку Песту небольшой мешочек из мешковины. – Это зола из печи нашей. Силу родову она держит. Ежели трудно будет… Сам ученый. Что делать знаешь… Ступай…

– Пять зим, батька! – Пест кивнул отцу, надевая корзину на плечи, и вышел из дому, убрав мешочек с золой за пазуху. Неспешным шагом он пошел к околице селения. Пройдя все селение, не увидел ни души. Его никто не вышел провожать. Лишь у самой околицы заметил старосту. Он встретил его внимательным взглядом, кивнул, но не проронил ни слова. Пикард ждал его за околицей.

– Лесом пойдем. Рядом с трактом, – тоном, не терпящим отказа, произнес Пикард. Он на пару с Пестом поклонился селу и ухватил щепотку земли, высыпав ее на макушку.

– Нет. Пойдем к лесу, я хозяина леса спрошу, куда он нас вывести может. Акилура говаривала, что до самого Ультака он ее водил…

В землянке Акилуры

Староста стоял у дверей в землянку и дрожащей рукой тянулся к ручке двери. Страх был не случайный. Акилура никогда не звала к себе просто так. Она всегда приходила сама, а звала лишь если в село приходила беда. Последний раз, когда она позвала к себе – на село вышел пачканный ворожбой волкодлак. Он унес жизни десяти мужиков из села Ведичей.

Дверь самым противным образом скрипнула, а взору старосты предстала необычная картина. Посреди землянки Акилуры стоял стол. У стола – лавка, а на ней, спиной к старосте, сидела Акилура. Разорванный топчан на полу и битые горшки не так бросались в глаза, как то, что Акилура сидела прямо. Такой староста ее не видел никогда.