Песок под ногами - [23]
— Что стряслось? — председатель, освещённый яркой лампочкой, подбадривающе улыбнулся. — С детьми что? Ну?
Я, наконец, шагнула в душные, пахнущие квасом и рыбой сени.
…А потом мы возвращались. Полчаса, проведённые в деревне, показались мне вечностью. Врач будет только через два часа!
Деревня провожала нас тишиной. Только тревожно суетились листья: Костя, Костя. Существовал на свете один лишь Костя, самый любимый мой ученик. Жив — не жив. А если гнойный? Ноги подкашивались.
Как-то невероятно быстро проскочили песок. В ноздри ударил сосновый настой. Живые, вечные, без живота, деревья.
Шло утро, звёзды светлели и на глазах наших, как бы отдавая свой свет, худели. Было очень холодно. Споткнулась, чуть не упала. Остановились все.
Всегда любила задерживать, останавливать мгновение, наслаждаясь им, даже если шёл дождь или снег, даже если я болела. А сейчас молила: пусть скорее пролетят два часа, пусть врач спасёт Костю. И ничего больше не надо: ни отдыха, ни улыбки мужа.
Изголодавшиеся комары, едва мы шагнули в лодки, впились в шею, лицо, руки. Я слабо отмахивалась. До сегодняшней ночи холод и комары были несовместимы.
Да что же мы так медленно движемся? Почему это Фёдор так торжественно взмахивает вёслами? Зачем Олег держит над головой фонарик, свет которого уже умер: идёт утро, серенькое, промозглое, но всё же утро? Зачем девчонки жгут спички? И откуда у них спички?
Нас ждали. Пока тащили лодки баграми, помогали вылезти, я пыталась поймать чей-нибудь взгляд.
— Как Костя? — наконец выдавила из себя.
Даша исподлобья смотрела на Глеба. Шура смотрела на Глеба сияя.
— Как Костя?!
Занятые лодками, они молчат. Не могу разглядеть их лиц.
— Почему не отвечаете? Он жив?
Глеб смотрел на Шуру.
— Сладко спит, — сказал наконец. — Без температуры, озноба и болей.
Я бессильно опустилась на острый нос лодки. Мелко дрожали ноги. Обошлось. Как всё просто. Я засмеялась.
— Да не волнуйтесь вы так. — Глеб помог мне встать, повёл к дому. — Ну, перегрелся на солнце, ну может, воды сырой напился. Мало ли что бывает. Уж и поболеть нельзя.
Лес, охотничий домик. Красиво и глупо. Завезла детей в глушь.
Какие мы всё-таки маленькие, путаемся между соснами.
Шура — тощая. Гнётся то в одну сторону, то в другую. Только косы у неё сильные, тугие.
«Делала, как вы хотели… и ослабла». Как же, ослабла… ведь мы добежали?!
Какая была тусклая, холодная ночь! И всё позволено ночью: смех — по песку, горячая ладонь девочки, когда никто не видит, и даже страх. Горячая ладонь девочки…
Была ли деревня? Там сейчас, наверно, мычат коровы, вылезают на двор сонные петухи и, не стряхнув ещё дремоты, поднимают вверх ленивые клювы. Скоро и «паскуда» начнёт свой новый день: расчешет и спрячет под платок пружинистые волосы, а председатель, наконец, подберёт ремнём брюки.
Жив! Я засмеялась. Костя жив!
— Симулянт, я говорила, — презрительно сказала Даша, угадав причину моей радости. Лицо её прозрачно, волосы серы. — Вы всех идеализируете. Надо же, придумал «умираю»! — Отодвинув Глеба, даже не взглянув на него, теперь она взяла меня под руку. — Вам спать надо.
— Обязательно спать, — обрадовалась я. — Сейчас все вы ляжете спать. — Лица в слабом свете землисты, но очень красивы. — Если с Костей обошлось, завтра устроим пир… — Я не знала, что ещё сказать им хорошего: после пережитого в душе было пусто.
Костя и в самом деле спал, выпятив бледную губу. В самом деле, ни озноба, ни жара. Что же с ним было?
Потушила свет, вышла на крыльцо. Ребята сидели вокруг костра.
— Идите погрейтесь, — позвал Глеб. — Вы, наверное, замёрзли.
Нет, Глеб не жесток. В его лице сейчас жалость, а ещё непонятное мне напряжение, точно он хочет решиться на что-то и не может. И Даша не жестокая. Просто «умираю» и страх слились в гремучую смесь. Разве может быть жестокость, когда не спит так много людей из-за одного?!
Ребята поднялись и ждали, когда я подойду. Как осунулись они за одну ночь! Это очень трудно — ждать ночью, когда хочется спать. «Спасибо», — хотела сказать, не сказала. Разве можно благодарить за человечность?
От ребят, от костра ко мне, наконец, подобралось тепло.
— Прошу, идите спать. Утро почти!
— Ладненько всё сложилось. — Геннадий не был сонным и бледным, как остальные. Он улыбался и жадно переводил взгляд с одного на другого.
Почему раньше я не замечала его красоты? Он красивее всех — приподнятые к вискам, влажные, серые глаза, лицо тонкое, строгое, благородное. Такое лицо можно только придумать. Нет, не может такое лицо принадлежать подлецу! Природа метит человека, ставит свою печать игры и коварства.
— Погрейтесь, — сказала Ирина. — Холодно.
Шура съёжилась на брёвнышке, только глаза несонно и радостно разглядывали Глеба.
— Какие ночи короткие, оказывается…
Олег подложил сушняку.
— Вы устали, вам надо спать. Прошу вас. — Ирина придвинула ногу к огню, отдёрнула, снова придвинула. — Он спокойно спит. А завтра нам работать.
— Сегодня, — усмехнулся Геннадий.
Да, было уже утро. Но был и огонь, он торопливо слизывал свой воздух, свою еду и взмётывал к осунувшимся лицам жадные языки. Тревога таяла вместе с гаснущими искрами, с ночью, с несказанными словами.
ВЕДЬМА.Женщина, которой ВЕДОМО многое.Женщина, которая может излечить, исцелить, спасти ДРУГИХ людей, — но НЕ МОЖЕТ, НЕ ИМЕЕТ ПРАВА помочь ни себе, ни своим близким.Она красива — и несчастна.Она уже ПО РОДУ ПРОФЕССИИ обречена на одиночество… пока не встретит мужчину, РАВНОГО СЕБЕ.И однажды ТАКОЙ МУЖЧИНА ПОЯВЛЯЕТСЯ. Но, чтобы обрести с ним счастье, она должна поступиться СВОИМ ДАРОМ.
Она была счастлива с любимым мужем и дочерью. Казалось бы, это было еще вчера…А сегодня муж погиб, а дочь — единственное, что осталось в ее жизни, — находится на грани смерти…Медицина бессильна, но утопающие хватаются за соломинку…И тогда старый друг приводит ее к ШАМАНУ. К человеку, достигшему совершенства в древнем искусстве целительства, унаследованном от предков, и способному буквально ВОСКРЕШАТЬ МЕРТВЫХ.Могла ли она подозревать, что ШАМАНОМ окажется молодой и обаятельный мужчина, способный исцелить не только ее дочь, но и ее истерзанное сердце — и подарить ей, измученной и изверившейся, счастье НОВОЙ ЛЮБВИ?..
Любовь старшеклассника к молоденькой учительнице. Вечная тема школьных анекдотов? Пикантный скандальчик местного масштаба? Или — страсть? Подлинное, всепоглощающее чувство, которое входит в жизнь мужчины только раз — и остается с ним навсегда? Как сохранить это чувство? Как не дать ему погибнуть? И как объяснить любимой женщине, что существовать без нее невозможно? …Любовь старшеклассника к молоденькой учительнице. Боль, мучение — и счастье, выше которого на свете нет и не может быть ничего!
После десятилетия эпизодических ролей героине романа Лизе главную роль в пьесе собственного написания предлагает Режиссёр театра. Эта пьеса – его дань трагическому таланту Фаины Раневской.Вторую «главную» свою роль играет Лиза в жизни: она создаёт семью из никому не нужных, брошенных детей, становится им матерью, чтобы сделать их счастливыми.
Любовь…Иллюзия?Сказка?Красивая ложь?Или — ВЫСШАЯ ПРАВДА человеческого бытия, над которой не властны ни время, ни ужасные капризы истории, ни трудности, ни расстояния?Каждому мужчине и каждой женщине предстоит РЕШИТЬ ЭТО ДЛЯ СЕБЯ.Выбор будет нелегким, — но именно от него зависит ВСЯ НАША ДАЛЬНЕЙШАЯ ЖИЗНЬ…
Бунт женщины, мечтающей стать СВОБОДНОЙ и СЧАСТЛИВОЙ…Отчаянный бунт девчонки-старшеклассницы, униженной жестоким отцом и наглым «бойфрендом»…«Профессиональный» бунт феминистки-экстремалки — и повседневный, ежечасный бунт феминистки «духовной»…Бунт интеллектуалки, открывшей для себя Бога, — и бунт «вечной бабы», истерзанной любовником-«мачо»…КАЖДАЯ из них однажды отказалась быть «человеком второго сорта». Но — КАК ЖЕ НЕЛЕГКО обрести НАСТОЯЩУЮ СВОБОДУ, НАСТОЯЩУЮ ЛЮБОВЬ, НАСТОЯЩЕЕ МЕСТО В ЖИЗНИ!..
Яна Яковлева всегда мечтала о любви и семейном счастье. Но в ее спокойную и размеренную жизнь врывается беда. Отчаяние, одиночество, пустота… и никаких надежд на будущее. Но вдруг все меняется, когда из Америки возвращается ее первая любовь — Егор. Они когда-то дружили, и она была отчаянно в него влюблена, но он уехал.Может быть, теперь эта встреча принесет Яне то счастье, о котором она так мечтала?..
Зачем человеку враги?Чтобы не расслабляться и не терять формы?Чтобы всегда быть готовым к удару – прямому или нанесенному из-за угла?Или… зачем-то еще?Смешная, грустная и очень искренняя история женщины, пытающейся постичь один из древнейших парадоксов нашей жизни, заинтересует самого искушенного читателя…
Она — прирожденная кулинарка, готовит так — пальчики оближешь! Вот только облизывать пальчики некому. Мужчины в жизни Эллы появляются и тают, как ее пирожки во рту. Да и стоит ли расточать свои способности, свою красоту на каждого встречного? Где тот единственный, который оценит ее и примет такой, какая она есть? Застенчивую, не слишком уверенную в себе и все-таки прекрасную? Она готова ждать… Только для него — настоящий пир! А остальным — хватит и «курицы в полете».
Долгие годы она была только… женой. Заботливой, верной, преданной. Безгранично любила своего мужа – известного актера – и думала, что он отвечает тем же. Но оказалось, что все вокруг ложь. И ее уютный мир рухнул в один миг.Как трудно все начинать сначала! Ведь нет ни дома, ни родных, ни работы. Но она пройдет через все испытания. Станет счастливой, знаменитой, богатой… И главное, самое нужное в жизни – любовь – обязательно вновь согреет ее сердце.