Песок и пепел - [23]

Однако чувство опасности с необъяснимым равнодушием дрыхло, не разделяя моих умозаключений и ехидно насмехаясь над исполненными мрачной решимости рожами графских бойцов. Чего, мол, так напрягаться.

Так ничего и не случилось. Даже погода не испортилась. Еще засветло доехали до села. Выглядело оно так, словно война кончилась лишь месяц назад. Называлось село Серые Мхи — если верить давно не подновлявшемуся указателю у крайнего дома. В Серых Мхах заночевали. Местный постоялый двор был скромнее и грязнее владений Медведя, хозяин же напоминал какого-то жука — скользкого и вонючего. Ничего общего с Хальдом. Неудивительно, что те, кто мог хорошенько разогнаться, предпочитали проскакивать мимо этой унылой дыры и останавливаться у Барена. Однако мы не проскочили. Интересно, почему? Кто-то с кем-то должен встретиться? Хотя какая разница? Главное, чтобы мы здесь не задержались дольше, чем на ночь. Хорошо хоть ограда у этого постоялого двора не выглядит простой формальностью. Приличный такой частокол, хоть и пониже, чем у Медведя.

Лично мне сразу захотелось воздержаться от знакомства со здешней кухней, хотя хозяин разве что не распластался по полу, когда граф с бароном ступили на порог. Все же еда оказалась неожиданно приличной. Хонкир, более прочих откровенничавший со мной, шепнул, что однажды этот мудак попытался смухлевать, не зная, как барон Фогерен относится к своим людям. И был превращен бароном лично и без долгих церемоний в один большой синяк. Хонкир выразил уверенность, что у здешнего трактирщика и сейчас все начинает болеть, стоит лишь барону на него глянуть.

После того, как нас разместили, меня подозвал Киртан и очень тихим голосом поставил задачу. Сводилась она, в общем-то, к тому, чтобы поболтаться в столовом зале. Понаблюдать за гостями, послушать, о чем говорят. Ну да, меня здесь прежде никто не видел… наверное. Одет я не так, как слуги барона или графа, никакого герба на груди или шеврона на рукаве нет. Даже если кто обратил внимание, что я приехал с ними, то вряд ли решит, что я член команды, а не простой попутчик. Ведь я даже в разгрузке багажа не участвовал. И конь мой стоит отдельно, хоть и рядом, да и о корме для него я договаривался сам.

Заказав ужин, успеваю занять столик, имеющий чрезвычайно удобное положение. В этом углу не слишком светло, зато мне видны все входы и выходы, да и большую часть разговоров можно услышать без особых усилий. Благо, шепотом здесь никто почти не разговаривает, да и зал поменьше, чем у Барена. Разговоры, впрочем, ведутся самые обычные. Я все же слушаю, старательно запоминая имена и названия, даты, цифры и описания. То, что это не нужно барону или графу, не значит, что это не пригодится мне. Где-то часа через два, когда от шума, сытной еды и неплохого вина меня начинает понемногу клонить в сон, а в зале становится заметно тише, я замечаю одного из тех невнятных типов из графского эскорта. Но сейчас на нем нет его широкополой шляпы. Только плащ, под которым без труда можно спрятать и саблю, и пистолет. Макушка обрита наголо, под носом густые усы и коротко подстриженная борода. Он тоже выбрал стол вроде моего, только тот угол казался еще темнее.

Отвлекшись на выискивание в зале куда-то подевавшегося служки, едва не упускаю, как из одной из общих спален для небогатых клиентов выскальзывает тень. Парень, которого я вроде видел в зале в начале вечера, однако толком не разглядел — он сидел ко мне спиной в одной веселой компании. Одет чужак на манер купеческого помощника, но что-то мне подсказывает, что ножом он орудует куда лучше, чем считает мешки с мукой. Он подсаживается к типу в плаще, обменивается с ним парой фраз. Лысый кивает, и тут же к ним присоединяется третий гражданин, в котором я узнаю еще одного из графских «попутчиков». Причем возникает он как-то совершенно внезапно. Но за столом не задерживается, а идет к лестнице, ведущей наверх. Чужак следует за ним.

Любопытно, что может связывать этого парня с графом? Но мне не должно быть до этого дела. Мне нужно сидеть здесь и ждать полуночи, а потом идти спать в снятую мной самим комнату. Если, конечно, ничего не случится.

Лысый внезапно поворачивается в мою сторону и вдруг улыбается широко и дружелюбно. А через мгновение улыбка исчезает с его лица, а взгляд снова оказывается направлен куда-то в пространство. Ни дать ни взять, обычный засидевшийся постоялец. Что ж, если он хотел меня озадачить или хотя бы прогнать с моего лица выражение сонной одури, то ему удалось и то, и другое.

Я уверен, что он досидит до возвращения чужака или сигнала от кого-то из своих, но тип в плаще уходит примерно за час до полуночи, причем выглядит все так, словно просто дождался назначенного времени, но не дождался приятеля или клиента. Чужак так и не спустился вниз. Или остался наверху, или ушел другим путем. Когда тип в плаще покидает свой укромный уголок, в зале еще остаются семеро гостей, явно маявшихся бессонницей. Потому как все, кому предстояло выезжать на рассвете, уже давно дрыхнут. Когда большие часы над стойкой начинают отмечать полночь приглушенным расстроенным звоном, я делаю вид, что они меня разбудили, и неспешно направляюсь к себе — так, что те, кто еще оставался в зале, уходят вперед меня, и лишь я слышу недовольное бормотание служки, убирающего грязную посуду.