Песочные часы - [3]

— Почему, почему, почему? — спрашивала я, рухнув возле боковой стенки книжного шкафа и ударяясь о нее головой с каждым «почему?». — Почему ты только реконструируешь старые здания? Ты не можешь построить новое?

У Томаса от неожиданности отвисла челюсть.

— Это опять произошло? Прямо здесь?

Этот вопрос касался моей способности видеть тех… кого уже не было в живых.

Назвать их мертвецами было бы неверно. Я не совсем понимала, что именно я вижу, но ни в одном из многочисленных чужих рассказов о привидениях они не лопались как шарики и не исчезали, когда в них ткнешь пальцем. Это началось, когда мне было тринадцать лет, незадолго до того, как погибли родители. Томас реконструировал старый завод по производству стекла — задачей брата было превратить его в офисное здание.

Оказавшись там впервые, я завела приятную беседу с пожилым мужчиной в каске. От него пахло табаком и потом. Его мясистый нос был слегка скособочен, и его красный цвет свидетельствовал о том, что он любил кирнуть. Но старик оказался довольно милым, даже пригласил меня пообедать с ним. Я отказалась, но он настойчиво предлагал попробовать пирог, который жена положила ему в старенький контейнер.

И тут я заметила, что что-то было не так. Старик положил мне в руки какой-то кусок, и я поняла, что его еда не имеет веса. Мой новый знакомый пришел к точно такому же заключению обо мне — он уронил коробку, и пирог и развопился, словно дама, забывшая снять трусики с веревки перед приходом священника. А потом он исчез. Пшик!

Добро пожаловать в мир безумия, Эмерсон. После этого случая я частенько стала видеть людей — мертвых людей, — которые появлялись в самых неожиданных местах и исчезали, только когда я до них дотрагивалась. Я могла встретить их где угодно — и в кабинке туалета в забегаловке «Деннис», и в раздевалке в универмаге «Мэйсис», — но я к ним так и не привыкла.

— Господи, как тебе только удалось уговорить меня поселиться здесь? Я должна была бы подумать о том, что в таком старом здании просто не может быть безопасно. Этот человек знал, как меня зовут.

Такого раньше не бывало.

Томас напрягся:

— Он знал, как тебя зовут?

Я кивнула, закрывая глаза. К тому же Джек сказал, что пришел ко мне. Но Томасу это было знать не обязательно.

— Эм, я думал, что все уже давно прекратилось.

Частная школа, в которой я училась последние годы, располагалась в Седоне, Аризона. Поселенцы добрались туда только к началу прошлого века, и разница между гончаром из племени явапаи и, скажем, моим учителем по физкультуре была очевидна.

Я считала, что мне стало лучше, но после событий того дня я начала сомневаться. Только в тех случаях, когда одежда была явно старомодной, удавалось догадаться, что человек — пришелец из прошлого, что он не стоит передо мной на самом деле — здесь и сейчас. Я уже стала специалистом по нарядам различных эпох, но не потому, что меня интересовала мода, а потому, что по этому признаку можно было распознавать людей. С женщинами дела обстояли проще, а вот классические мужские костюмы менялись довольно редко, исключение составляли лишь бабочки и голубые смокинги, которые носили в семидесятых годах прошлого века.

В музеи, где работники одевались в костюмы разных эпох, на маскарады и реконструкции исторических событий я старалась не ходить. Такого я вынести просто не могла. А еще я избегала физического контакта с людьми. Исключением были женщины в кринолине, которые стояли прямо у меня на пути.

— Прекратилось. По крайней мере, я так считала, — вздохнула я.

То есть так было до тех пор, пока я не спустила в унитаз таблетки.

Брату нелегко со мной пришлось. Я держала все свое горе в себе — и по поводу утраты родителей, и по поводу этих своих безумных видений, — а для душевного здоровья это оказалось не очень хорошо. В итоге меня увезли в больницу и прописали целый коктейль лекарств от моих «галлюцинаций» — который на время помог. Но прошлой зимой, когда мне окончательно надоело ходить все время зомбированной и жить как в тумане, я решилась на серьезный шаг и слезла с таблеток, никому не сказав.

Даже Томасу.

И видения потихоньку вернулись. Эм-зомби исчезла, но Эм — потенциальная психопатка все же не со всем справлялась. И теперь я снова была вынуждена задаваться вопросом, с настоящими ли людьми я разговариваю на улицах.

— Прости, Эм.

Я посмотрела на Томаса.

— Тебе не за что извиняться.

— Я же купил это здание. — Он свел брови так, что стало казаться, будто по его лбу ползет гусеница.

— Ну елки-палки, да, смени теперь работу, чтобы угодить своей чокнутой сестренке. — Я оттолкнулась от стены. — Как будто у тебя и без этого проблем из-за меня мало.

— Не говори так. Ты все же сможешь пойти на открытие ресторана? — спросил Томас, в его глазах явно читалось волнение. — Возьми Лили с собой.

Брат уже понял, что я чувствую себя виноватой, так что ему не стоило труда настоять на своем.

— Мы придем.

Чтобы ничего больше случайно не выкинуть, я пошла собираться к Лили.

Почти все ребята, с которыми я дружила в детстве, теперь избегали меня как наваждения. Это началось после одного случая, за который меня и упекли в больницу. Вкратце дело обстояло так: в школьной столовой у меня состоялся длительный разговор с одним мальчиком о том, как он, наглец, посмел занять мое место, пока я всего лишь за вилкой отошла. Я даже угрожала ткнуть ему этой вилкой в глаз.