«Песняры» и Ольга - [8]

Володя Мулявин был не только гениальным музыкантом, он еще и человеком был великолепным и очень хорошим другом. Я всегда старался походить на него. Можно сказать, что Володя мой кумир. У меня было два кумира: Мулявин и Сергей Яковлевич Лемешев. Я очень любил пение Лемешева и абсолютно согласен с его позицией: нужно любить песню в себе, а не себя в песне. Этого же правила всю жизнь придерживался и Мулявин — он не терпел, если кто-либо из солистов задирал нос.

Кстати, Мулявин называл Лемешева богом русского вокала.

Мулявин всегда удачно шутил. Его шутки это что-то потрясающее. Вот одна из них: «Если они думают, что они нам платят деньги, то пусть думают, что мы работаем».

Чувство юмора у Володи проявлялось в любых ситуациях. К примеру, на съемках песни «Заболела ты, моя головонька» какой-то телевизионщик, желая выпендриться, с умным видом спросил у Мулявина, сколько квадратов своего соло на барабанах сыграет Шура Демешко (квадратом называется ритмически законченная музыкальная фраза). «Да он не квадратами, он у нас кругами играет», — не моргнув глазом, oтветил Мулявин. Или, корчась от боли в почках, Володя выжимал из себя: «Это Лученок про меня написал песню "Если б камни могли говорить…"»

Как-то под Новый год мы работали в Ташкенте. Концерты уже закончились, и мы на автобусе поехали в аэропорт. Директором у нас в то время был Леонид Знак, любивший повторять, если кто-нибудь ему надоедал: «Купите гуся и трахайте ему мозги, но только не мне!» И вот по дороге в аэропорт мы остановились на базаре — каждому хотелось что-то привезти домой к Новому году. Помню, что купили большущие дыни и, когда шли к автобусу, Мулявин неожиданно предложил купить нашему директору гуся. Сказано — сделано. Купив за пять рублей живого гуся, мы завернули его в мою шубу. Приходим. Директор аж красный от злости — потому что мы опоздали — и уже собирался ругать нас, но в этот момент я разворачиваю шубу и преподношу ему гуся. Директор начинает хохотать, инцидент исчерпан.

Володя Мулявин запрещал объявлять свои звания и регалии на концертах, а когда их все-таки объявляли, он кривился и настроение у него портилось. Он говорил, что Песняр — высшее звание, Песняр — это поэт, музыкант, это Янка Купала. И что сам еще не достоин быть Песняром, только учится.

Когда человек умирает, понимаешь, каким он был значительным при жизни. Как водится, только после смерти его начинают ценить. И я утверждаю: Владимир Мулявин — Песняр.

ВАЛЕРИЙ ЯШКИН

Яркой фигурой в ансамбле «Песняры» был Валерий Яшкин, очень талантливый баянист и клавишник. Родом он из Речицы, приехал в Минск и поступил на композиторское отделение. Он был, конечно, личностью неординарной: красавец-брюнет с пышными усами и черными глазами, разбившими не одно женское сердце. Яшкин познакомился с Мулявиным, когда тот еще служил в Уручье. Валера — ровесник Володи Мулявина, тоже 1941 года рождения, может быть, поэтому они очень быстро нашли общий язык. Они вместе ходили играть в футбол на озеро, вместе играли на всевозможных вечеринках, танцах и «огоньках». Именно по примеру Валеры Яшкина Мулявин отрастил себе усы, которые потом стали так знамениты и были чуть ли не визитной карточкой ансамбля.

На мой взгляд, настоящим другом у Володи был только один человек — Валера Яшкин. Их называли «не разлей вода». А ведь дружить с Мулявиным было точно тяжело из-за его одержимости музыкой. Мулявин, как мне сказали, к сожалению, был единственными «Песняров», кто приехал на похороны Яшкина в Москву.

Валера был самым раскрепощенным среди нас. Он рано уехал из дому. Работал баянистом в цирке лилипутов, с цыганкой Лялей Чёрной и уже успел поездить по стране. Потом окончил Гомельский пединститута получил диплом преподавателя физкультуры, но по специальности никогда не работал.

С весельчаком и балагуром Яншиным всегда было весело.

Володя Мулявин — гитарист от Бога. Он мог сыграть все что угодно, начиная от классики Крамского и заканчивая модным тогда твистом. Таким же замечательным музыкантом был и Валера Яшкин. Об их дуэте слагались легенды. Они брали любую тему и очень здорово из нее делали танцевальную музыку, импровизируя по очереди. На Камвольном комбинате, в новом Дворце культуры, они часто играли на танцах, и люди на танцы приходили скорее как на концерт, — не танцевать, а слушать музыку.

Миша Сиязов и Даник Демин рассказывали, как однажды они играли на школьном вечере. Школа находилась на проспекте Ленина (теперь это проспект Франциска Скорины — главная артерия города, а в здании школы сейчас находится магазин «Антиквар»). Ребята играли свою обычную программу из популярных в то время шлягеров. У Миши Сиязова была очень хорошая гитара «Эл Гита», для Минска большая редкость. Она досталась ему благодаря знакомым отца-генерала — ее завезли в минский ЦУМ в единственном экземпляре. Миша своей гитарой очень гордился. Для сравнения, у Яши Левина, с которым Миша играл, гитара была самодельная, с виолончельным грифом и струнами, сбоку к ней приделали ручку от двери.

В общем, Даник тогда попросил Володю и Валеру прийти посмотреть на Мишин «диковинный инструмент». Те пришли к середине вечера. Володя взял гитару, Валера — баян… И полилась сначала одна джазовая мелодия, потом вторая… Танцы приостановились, все повернулись к сцене. Летом окна актового зала на первом этаже были открыты настежь, в них заглядывали молодые люди. Народ все прибывал, и скоро образовалась такая толпа, что приехала милиция — разбираться, кто устроил несанкционированный митинг возле школы.