Песня вечных дождей - [5]

«Тогда, возможно, тебе следует сказать своей жене, чтобы она не выставляла такие украшения напоказ в нижних кварталах», – мрачно подумала Ларкира, вставая и собирая остатки своей гордости. А сделать это было довольно трудно, учитывая, что головорезы грубо развернули ее и вышвырнули за дверь.

Девушка упала на мокрую улицу. От удара израненную руку словно обдало кипятком, настолько мучительной была боль.

Вечер превратился в ночь, и люди, вместо того чтобы помочь Ларкире встать, переступали через нее, стараясь успеть домой до того, как разные заведения, товары в которых пришлись бы по душе далеко не каждому, откроют свои двери.

Ларкира сделала глубокий вдох, поднимаясь на ноги, ей хотелось закричать в небо. Уступить тому, о чем умоляла ее магия. Но Ларкира не стала бы так поступать.

Она просто не могла.

И не только потому, что наступила середина ее Лиренфаста – время, когда девушка должна справиться со всем, что ей выпадет, без помощи собственной магии, – но и потому, что она не могла снова рисковать, причиняя боль невинным. Потребовались годы практики, чтобы голос Ларкиры вышел за рамки простых магических нот, полных печали и боли, перестав приносить разрушения и превратившись в сложные заклинания. Но в подобном возбужденном состоянии Ларкире было крайне трудно контролировать свои способности.

«О потерянные боги, – в отчаянии подумала Ларкира, пробираясь через нижние кварталы и крепко сжимая поврежденную руку. – Если бы я только могла чувствовать все, что хочу!» Смеяться, кричать, визжать и выкрикивать имена, не боясь, что магия сплетется со словами.

Глаза Ларкиры защипало от приближающихся слез. Девушка понимала, скоро у нее не останется сил их сдерживать.

Ей нужно было найти место, где можно побыть одной, вдали от всех.

Поэтому Ларкира оставила позади Полуночный рынок и не останавливалась, пока не оказалась на Хаддл-Роу.

Запах потных тел и мочи, смешанный с ароматом маленьких пылающих костров, ударил Ларкире в нос, когда она пробиралась через шатры, стоящие вместе, словно самодельные детские крепости. Здесь обитали не просто бедняки, а люди, пожелавшие, чтобы их забыли. Они держались тени, как Ларкира цеплялась за свою теперь изуродованную руку.

«Отвернись», – словно бы говорили они.

– Голубка, – прохрипела женщина, похожая на кучу лохмотьев с двумя голубыми глазами. – Ты сочишься, как бочонок с вином в день рождения члена Совета. Иди сюда и позволь мне заняться тобой.

Ларкира покачала головой, готовая идти дальше, но затем женщина добавила:

– Если попадет зараза, ты можешь потерять ее целиком.

Ларкира колебалась.

«Одной, – подумала она. – Мне нужно побыть одной».

– Упадет лишь пара песчинок, как ты уже будешь свободна, – настаивала эта кучка одежды. – А теперь иди сюда. Вот так. Поднеси ее к огню, чтобы я могла посмотреть, из-за чего ты так мучаешься.

«Причина моих страданий не только в руке», – подумала Ларкира, пока женщина осматривала ее палец.

– Несомненно, будет жечь, но надо остановить кровотечение. – Женщина взяла плоский кусок металла из своего маленького костра, а затем прижала его к отрубленному пальцу Ларкиры. Девушка проглотила шипение боли, запах собственной горящей плоти наполнил нос, и волна слабости на мгновение одурманила голову. – Вот так вот. Худшее позади, голубка, и ты перенесла все лучше, чем большинство здешних.

«Потому что я переносила и худшее», – подумала Ларкира, чувствуя, как усталость давит ей на плечи.

Тот день определенно был не самым удачным.

– Надеюсь, оно того стоило, – проворчала женщина, принимаясь за работу. – С моим так и было. – Желтые зубы ухмыльнулись Ларкире, когда женщина показала свой отсутствующий мизинец. Рана была старой. Возможно, такой же древней, как и сама старуха. – Самая большая жемчужина, которую я видела в жизни, – вспоминала женщина. – Это ведь и мой камень рождения. – Она протянула руку, как будто все еще могла видеть тот самый драгоценный камень на своем пальце.

Ларкира слабо улыбнулась.

– Кольцо было и правда красивым, – продолжала женщина. – Полагаю, такими же были и мои руки. Красивые вещи не долговечны. Тебе лучше помнить об этом, голубка.

Ларкира кивнула, чувствуя, как спокойствие окутывает ее напряженные мышцы, пока слушала собеседницу, когда та вытирала и перевязывала руку. Вернее, сделала все, что могла, собрав дождевую воду и лоскуты, вырезанные из ее собственной поношенной одежды.

– Вот, как новенький, – сказала женщина, когда Ларкира подняла свой обтянутый тонкой тканью палец.

Несмотря на одолевавшие ее эмоции, Ларкира сдержала рвущиеся на волю эмоции. Она заставила себя подавить свое недавнее разочарование, вспоминая все, чему ее учили в искусстве управления своими способностями. «Спокойно», – делая успокаивающие вдохи и выдохи, приказала она своей магии. Ларкира проделала все это, чтобы сказать всего одно слово:

– Спасибо.

Старуха кивнула и снова села в свою кучу. Стоило ей закрыть глаза, как создалось впечатление, что ее там больше нет.

Ларкира направилась в более темную часть Хаддл-Роу. Где очаги тени из точек света костра превратились в более заметные формы. Только полумесяц над головой слабо освещал припавшие к земле у стен тела, бормотавшие свои мысли.