Песня вечных дождей - [26]

Ухмылка Алоса стала шире.

– Иным нет места на борту моего корабля.

Большие, тяжелые двери, перед которыми стояли собеседники, открылись, прервав их разговор. Свет от камина пролил тонкую полоску, когда высокий мужчина, одетый в черную дорожную накидку и коричневую маску, выскочил из комнаты.

Хотя он хранил молчание, не было никаких сомнений в том, что его охватил гнев. Напряженные плечи, сжатые в кулаки руки, упирающиеся в бока, все это свидетельствовало о едва сдерживаемой ярости, когда он прошел мимо сестер и пирата, оставляя за собой аромат гвоздики. Маленькая сгорбленная фигурка, завернутая в лохмотья, вышла из тени ожидающих незнакомцев, чтобы присоединиться к уходящему прочь посетителю.

Что-то знакомое защекотало кожу Ларкиры, когда она смотрела, как фигура мужчины уменьшается, пока он идет по коридору, но прежде чем она успела всерьез задуматься об этом, страж объявил глубоким низким голосом:

– Он увидит Мусаи.

– Думаю, ты ошибаешься, брат мой. – Громкий голос Алоса прозвучал в помещении. – Я был следующим.

– Он увидит Мусаи, – повторил камень.

Пират прищурился, провожая сестер взглядом, пока они прошли вперед, и, несмотря на маски на их лицах, Ларкира почувствовала, как торжествующе улыбнулась Ния, быстро повернувшись и насмешливо помахав Алосу на прощанье.

Войти в покои Короля Воров было все равно что попасть в центр живого вулкана. Гнетущий жар окутал Ларкиру, но холодок все еще пробегал по коже, когда она казалась карликом по сравнению с колоссальной высотой комнаты. Независимо от того, сколько раз Ларкира посещала эту обитель, ощущение оставалось таким же интенсивным.

Еще больше каменных стражников выстроились по периметру, поворачивая головы и следя за движениями Мусаи. Реки лавы змеились по ониксовому полу, кружась и извиваясь в замысловатых узорах – знаках древней, утраченной магии, которая питала силу человека, сидевшего внутри. Жидкие ручейки сузились и образовали узкую дорожку, заставляя Ларкиру и ее сестер придвинуться ближе друг к другу, в то время как гулкие шаги их мягкой поступи отдавались эхом с вызывающим дрожь тук, тук, тук, когда девушки продолжали идти.

Стены были такими же зазубренными и острыми, как и остальная часть дворца, и склонялись под углом, направляясь в глубину комнаты, где король ждал на троне с высокой, угрожающе заостренной спинкой. Черный дым окутывал его фигуру, скрывая любой намек на внешность. Но Ларкире не нужно было видеть его, чтобы почувствовать исходящую от него силу. Силу, от которой подкашивались ноги даже у самых смелых, стоило им продолжить пугающий путь вперед.

Когда Мусаи остановились у подножия трона, Ларкира и ее сестры одинаково низко поклонились, лбы в золотых масках касались каменного, отражающего свет пола.

В комнате воцарилась тишина; не было слышно даже шума бурлящей лавы.

Она тянулась бесконечно, взгляд невидимого взору мужчины все сильнее впивался в спину Ларкиры, пока у нее не заболели голени на твердом полу.

– Встаньте, – тяжелый голос, наполненный еще дюжиной других, завибрировал вокруг них.

Сестры встали, наблюдая за черным дымом, пульсирующем перед ними. Тот тип темноты, который сковывал, заставлял всматриваться вперед в гипнотический ритм тумана, не оставляя надежды на слабый свет.

Но никто так и не пришел. Поэтому они ждали.

И ждали.

И продолжали ждать, когда король снова заговорит.

Если бы Ларкиру и ее сестер с самого детства не учили встречать вызов с достоинством, стоять прямо даже при самых тяжелых обстоятельствах, они наверняка упали бы на землю в слезах.

Как, видела Ларкира, делали многие до нее.

Король Воров, каким он был теперь – весь в темном тумане и нераздельном могуществе – был совершенно ужасающим. Никто не знал о его истинном происхождении или о том, как он стал править этим скрытым царством грешников. Но, в конце концов, разве это имело значение? Теперь он находился здесь, одни потерянные боги знали, как долго, и не выказывал никаких признаков того, что собирается уходить.

– Подойдите, – наконец сказал он.

Арабесса легонько подтолкнула Ларкиру, и та шагнула вперед, чувствуя, как клубок нервов, словно пчелы, роится у нее в животе.

– Мой король! – Она снова низко поклонилась. – Мы польщены возможностью получить аудиенцию у вас сегодня вечером. В частности, я благодарна за оказанную мне честь отпраздновать мой день Эвмара и, как всегда, за наше выступление.

Король Воров был одним из немногих, кто знал, что они прячут за своими масками, ибо он знал всех, кто бродил по его городу.

– Мой народ не знает покоя, – сказал Король Воров, окружавший его дым колыхался в такт голосу. – Сегодняшний вечер принесет пользу не только Мусаи.

– Конечно, мой король. Мы здесь для того, чтобы служить.

Исходящая от владыки энергия коснулась плеча Ларкиры, молчаливое одобрение ее слов. Мгновение спустя туман вокруг него рассеялся, открыв истинное обличье этого человека.

Посетителей, если им предоставлялась возможность увидеть Короля Воров без его темной личины, всегда удивляли две вещи. Во-первых, вместо того чтобы окутать себя привычной темнотой, он был одет в ослепительно белое. Обилие белого, опалы, резные кости и выбеленные шкуры животных – все это составляло элементы его замысловатой одежды. Руки Короля закрывали перчатки, а ноги украшали ботинки, и те и другие сделанные из блестящей кожи аллигатора-альбиноса, чешуя сверкнула, когда пальцы владыки обхватили подлокотники трона, не обнажая при этом ни единой полоски кожи. Экзотические белоснежные перья, словно доспехи, были пришиты к ткани на широкой груди Короля, где в центре располагался белый череп с зубами из черных бриллиантов. Головной убор закрывал верхнюю треть его лица, сплетенный из таких же материалов, вплоть до двух замысловато изогнутых рогов на макушке.