Песня слов - [37]

Здесь тени других людей.

Удалите туманы из низины,

Вызовите цветы из ветвей.

Вы ведь так могучи,

Вы ведь всесильны, солнце и луна

Будьте добры, прогоните тучи,

Пробудите меня от сна.

Городское утро >*

Какое туманное утро сегодня,

Какой дряхлый будет день.

Это солнце, проклятый сводник,

Заставляет цвести сирень.

А к чему над мокрым тротуаром

Ей качаться, качаться и цвести?

Для того ли, чтоб в пьяном угаре

Мог прохожий сорвать и унести?

Или для счастья оборванной малютки?

Или для проститутки она растет?

Это – солнце играет в шутки,

Этот странный багровый идиот.

«Ты – раковина неведомого моря…» >*

Ты – раковина неведомого моря,

Сохранившая моря прибой,

Ты вечно с землею споришь,

Ты вечно готовая на бой.

В твоих розоватых извивах

Сохранились свежесть и ароматы волны,

И ты воспоминаниями жива,

Которые другим не нужны.

А я, как смешной обломок,

Упавший с неведомой высоты,

Буду искать среди Содома

Покинутые лазоревые следы.

«Ты с каких остров<ов> Лесбоса…» >*

Ты с каких остров<ов> Лесбоса,

Дорогая, ко мне пришла?

Твои волосы еще в росах,

Твои губы жалят, как игла!

Ты кому дарила ласки,

Не мужчине, конечно, в эту ночь,

Ты глядишь кругом с опаской,

О, Лесбоса красивая дочь!

Но не бойся, моя невеста,

И мужчина может женщиной быть,

Может слиться с тобою тесно,

Может так же тебя любить.

Симфонический пейзаж >*

Ландыш всюду носит запах леса

От него нельзя отнять его аромат,

Который похож на лунный блеск

На шерсти черных новорожденных котят.

Ели с красными, лубочными шишками

И сосны с серой, твердой корой

Конечно не замечают, как под их верхушками

Меж придорожной травы распускается мир иной

Но когда отымает солнце блики,

И луна кого-то ищет в посеребренной траве

Разве не слышны стоны и крики

Которые несутся в почерневшей листве

О луна отнимает все соки

Делает хрупкими за призрачный аромат,

И ландыш молит сосны высокие

Не доверяться ласкающим голубым лучам.

Разуверение >*

Металлические листья, освещенные электричеством,

Искусственная роза и мертвый георгин –

Вот что осталось от прежнего величия,

Вот, что сохранилось от прежних глубин.

Как постепенно все скудеет…

Серебро и фосфор теряет луна.

Жизнь из живых делает мертвыми орхидеи

Слишком близко стоящие у окна.

А экстазы, которые обольщали,

Разве вернутся они когда-нибудь?

Они дают вместо радости печали

И сознание, что пройден наш путь.

«Тебе знакомы экстазы эфира…» >*

Тебе знакомы экстазы эфира

Похожие на желтые металлические листы,

Которые колышатся на стеблях из порфира,

Окутанных дымом густым.

Они благоуханны, но молчаливы

Эти экстазы не спорят и не кричат,

Им чужды бешенство и похотливость,

Они не устремляют на мир свой взгляд.

Они по незримой, ласкающей лестнице

Заставляют восходить твое «я»,

И тебе открывается мир чудесный

Перед которым бледнеет мечта твоя.

И пусть говорят, что это безумие,

Что нельзя жизнь отдавать за миг,

Но мы знаем, что лгут разумные,

Что наш путь более велик.

«Если юноша влюблен в фимиамы…» >*

Если юноша влюблен в фимиамы,

В воду из пахучих черных роз,

Красит щеки и губы румянами

Это не значит: «он полон поз».

Это не значит, что роль Ганимеда

Он намерен скоро избрать;

Взоры уводить за собою следом

Женственной походкой и покачиваньем бедра.

Может быть в крови он носит

Частицы древних умерших рас

И запах пудры его уносит

В страны, где жатвы собирают не раз.

А синеватые переливы фимиама

(В нас они вызывают воспоминание о воздухе куполов)

Ему нашептывают о старинных храмах

Где какой-то предок молил богов.

И теперь, в тоскливый вечер,

Он нарумяненный бродит один

И, в обыкновенной наружной трещине

Видит трещину в своей груди.

Россия >*

Полуженщина и полумужчина,

Полуребенок и полубог,

Ты пройдешь над землею в овчине

Как неведомый незнаемый Бог.

Над Тобою будут смеяться

И в Тебя будут плевать,

Но начнут звезды шататься

И из гнезд выпадать.

И однажды, в ночь глухую,

Под лепеты, трепеты звезд,

Все люди по Тебе затоскуют

И скажут пришел Христос.

Но они ошибутся, конечно,

Ты не великий и светлый бог,

И мы снова в тоске бесконечной

Будем валяться у чьих-то ног.

Приложение 2. Литературно-биографические материалы

К. Вагинов. Автобиография

К. ВАГИНОВ. Автобиография. – Материалы. С. 63–64.

Родился в Петербурге в 1899 г. Девяти лет поступил в гимназию Гуревича, которую и кончил в начале Буржуазной Революции. После окончания поступил в Университет, откуда и был взят в Красную Армию, в которой пробыл до 1922 г. Начал писать в 1916 г. под влиянием «Цветов зла» Бодлера. В детстве любил читать Овидия, Эдгара По и Гиббона. Печатаюсь <с> 1921 г. Состоял во всех петербургских поэтических объединениях: Цех поэтов, Островитяне, Зв<учащая> Раковина и пр.

Вагинов К.

<1923>

Г. А<дамович>. Памяти К. Вагинова

Г. А<ДАМОВИЧ>. Памяти К. Вагинова. – Последние новости. 1934. № 4830. С. 3.

Петербург, 1920 или 1921 год. Поэтическая студия Гумилева: слушатели в шубах и валенках; стаканы жидкого остывшего чая с сахарином; разговоры о ритме поэм Леконт де Лиля или о португальской лирике XIV века… Вагинов сидел сгорбившись, что-то записывал, иногда что-то бормотал себе под нос и оживлялся только тогда, когда начиналось чтение стихов. Был он маленький, нескладный, щуплый, с зеленоватым цветом лица, почти сливавшимся с цветом гимнастерки, и большими, добрыми, влажными глазами.