Песня последнего скальда - [29]

А потом он позвал Колгрима, и они долго говорили, только я не слышал о чем. Гудмунда и еще два десятка торговцев Орвар куда-то отослал.

Когда Колгрим ушел, Орвар сел на груду шкур, служившую ему постелью, и лицо его было черно, словно грозовая туча. Я не решился спросить его о чем он думает и занялся починкой старого щита,

– Чинишь щит?– Спросил фриз.

– Хрёрек зовет меня к себе,– не поднимая глаз, сказал я.

– Ты пойдешь?

Я отложил работу и глянул ему в лицо.

– А ты как думаешь?

Орвар скривил губы в ухмылке и проговорил:

– Ступай. Я же пойду до конца, потому что люди Хрёрека убили Тригвальда, и я не могу забыть о мести,

– Люди Хререна? – изумился я.– Но ведь то был Атле и его люди!

– Атле – его человек. Конунг послал его напугать ладожан и затеять с ними ссору.

– Зачем?

– Зачем? Затем, чтобы они его, Хрёрека, себе на помощь позвали. А знаешь ли ты, что завтра Атле будет здесь со своим братом Снио, чтобы вместе с Хрёреком ударить на Вадима?

Все сжалось во мне, когда я понял коварный замысел Хрёрека. Вот ведь как обманул он славян и поссорил их с князем Вадимом! Я ведь думал, что доброе дело он пришел совершить, оборонить от врагов город Ладогу!

Но обо всем этом я смолчал и сказал так:

– Ты помогаешь Вадиму захватить Ладогу. Мне это не нравится.

– Отчего же?– Зло усмехнулся фриз.– Я слышал, будто бы ты и сам венд, как и Вадем-ярл!

– Это тебе Ингрид сказала? – Вздрогнув, спросил я. И,видно, попал в больное место.

Орвар сильно побледнел и отошел от меня прочь.

А потом ко мне подошел Гуннбьорн будто бы для того, чтобы попросить нож. Он сделал вид, будто роется в мешке с припасами, а сам сказал вполголоса:

– Хрёрек пирует сегодня в лагере. В доме Рагнара осталось лишь шестеро вооруженных людей… Орвар об этом знает.

И, сказав так, Гуннбьорн поспешил уйти. Я же задумался над этими словами, и от черных мыслей мне стало нехорошо.

Между тем городской шум за окном давно стих, а Орвар все сидел, подперев голову руками, а лицо его с каждой минутой становилось все спокойнее, словно бы он постепенно утверждался вкаком-то решении.

Наконец он встал и, постояв некоторое время, нагнулся и достал из-под мешков свою Херью.

Не знаю о чем еще говорил Орвар со своими, только выйдя из своей каморки, я обнаружил, что на подворье не осталось ни единого человека из морской дружины торговцев. Заглянув во все углы, я убедился, что фризы ушли и взяли с собой оружие.

Мне не нравились тайны, окружавшие Орвара, и я решил пойти за ним следом. Я отложил щит – на сегодняшнем пути он мне вряд ли понадобится, опоясался мечем и, подумав, прихватил еще кинжал – подарок Орвара.

Вечерняя прохлада накатилась на меня прозрачной волной, едва я растворил дверь. Умытые дождем деревья встретили меня настороженным шепотом, а воздух был чист, как кристалл, и,казалась, чуть слышно звенел, словно арфы невидимых скальдов.

В другое время я радовался бы, окунаясь в прозрачный сумрак ночи, когда ярко светит круглая, как щит, луна, и ветер чуть слышно напевает что-то в вершинах дубов, и звезду пьют аромат дождя. Но я не чувствовал дыхания ночи, не видел медного лунного диска, не слышал пения пьяных от аромата осени сверчков. Я вышел со двора и быстро пошел к реке.

Я шел задворками, избегая встреч с людьми и все ускоряя шаг. И луна, словно желтый глаз дракона, провожала меня пристальным взглядом. Орвар мог уйти только в сторону реки – так думал я.

И я не ошибся.

Через некоторое время я увидел фризов. Они были там, внизу, у воды, и оружие тускло взблескивало в свете луны при каждом их шаге.

Глинистый берег осыпался под тяжелыми сапогами, но я быстро спустился по крутой тропинку к реке. Под конец я оступился и едва не оказался в воде, благо успел ухватиться за ветку.

Фризы ушли далеко вперед, и я поспешил вслед за ними. В темноте я несколько раз споткнулся и весь перепачкался в глине. Но я не обращал на это внимания, и вскоре снова увидел викингов. Они перебирались через реку – по шею в воде, нащупывая дорогу древками копий.

Страшная догадка обожгла меня. Переходя реку, фризы могли идти только в одно место – к усадьбе Рагнара. А судя по тому, что они взяли с собой оружие, намерения их были далеко не мирными.

Я подождал, пока фризы поднимутся на обрывистый берег, и только потом, крадучись, пошел вслед за ними. Чтобы меня не заметили, я сделал крюк и прошел еще шагов сто вдоль воды, а потом стал карабкаться вверх по заросшему орешником склону.

Мой плащ запутался в ветвях, и я бросил его. Я едва не потерял меч, расцарапал в кровь лицо и руки, не страх за Сбыславу гнал меня вперед.

И все же я опоздал. Когда я выбрался наверх, фризы уже двигались друг за другом по извилистой тропинке к усадьбе. Я кубарем скатился с бугра, добежал до частокола к притаился в тени.

Мгновение спустя я увидел Орвара. Он,одетый с ног до головы в железо и кожу, тяжело поднимался по узкой тропинке к воротам. На миг я разглядел его лицо, наполовину скрытое шлемом. Оно было спокойно, и в светлых глазах не было и тени сомнения.

Орвар остановился. Гуннбьорн и Колгрим были уже у ворот, остальные викинги стояли у него за спиной. Колгрим поднял руку и тупым концом копья трижды ударил в ворота.