Песня для тумана - [7]

— Кромм Дуб был силён и могуч. — Шаг. Ещё шаг. Глаза женщины светились мягким сиянием болотного огонька. — Но только тот, кто найдёт Душу Ирландии, кто возляжет с ней, и кому она покорится, сможет стать господином всех Зелёных Холмов. — От неё пахло диким шиповником и молоком. «При чём здесь молоко?» — думал Эрик, не в силах оторвать взгляд от двух округлых холмов, интересовавших его сейчас больше, чем все проклятые сиды Ирландии.

— Поэтому он послал Барда к Королеве Мэб…

Внимать рассказу об успехах хозяина трёхрядной арфы в деле покорения Души Ирландии викинг не стал. Рука уже ощутила упругость горячего женского тела. Губы прижались к лебединой шее, немедленно захмелев от её вкуса.

— Я прежде никогда не слыхала, как Бард поёт о любви, — едва слышно прошептала незнакомка, спрятав сияние глаз под сенью ресниц.

— Эрик! — не только голос, но сама интонация — требовательная, решительная — были настолько знакомы, что викинг немедленно разжал объятия и обернулся. Всего на секунду показалось: в неверной дымке тумана на другой стороне круга развалин он различает знакомый силуэт.

— Сигрид!

* * *

— Довольно! — Ульв крепко прижал к себе вырывающуюся жену, резким движением развернулся спиной к омуту.

— Пусти! Пусти меня! Я этой швали все лохмы выдеру!

— Успокойся! Ничего она ему не сделает. Сегодня, по крайней мере.

Его голос был твёрд, как камень. Как грудь, к которой сейчас прижимали Сигрид. Она вдруг подумала, что за всё время брака ещё ни разу не была к мужу так близко.

— Откуда ты знаешь? — спрашивая, она постаралась заглянуть ему в глаза.

— Знаю, — Ульв на неё не смотрел. На бледном, чуть зеленоватом лице, отчётливо проступили заострившиеся скулы. Почувствовав, что девушка больше не вырывается, он убрал руки.

Волшебство угасло. Больше не было колдовских огней, пруд казался самым обыкновенным, даже туман куда-то отступил.

— Пойдём домой? — робко спросила Сигрид и сама взяла мужа за руку.

Ульв кивнул и молча двинулся вперёд.

* * *

Болли едва поспевал за хозяином. Как вихрь, как ураган мчался Эрик за неверным видением, мелькающим в тумане.

— Сигрид! — он выталкивал крик через саднящее горло. — Сигрид! — хрипел, сплёвывая кровь. — Сигрид… — бессильно шептал потрескавшимися губами.

Туман исчез. Как не бывало. А Эрик стоял у подножья высоченного дуба. Старого, морщинистого, в три обхвата. Обессиленный, потерянный…

К стволу дерева небрежно прислонилась женщина. Стройное тело, красивое лицо, вот только уши… заострённые, без мочек. И рога на голове. Один рог. Второй обломан почти у основания.

— Место узнаёшь? Священное дерево Кромма.

Болли зарычал.

— Ты… — только и смог прохрипеть Эрик, все силы которого сейчас уходили на то, чтобы удержаться на ногах. Сладкий запах клевера кружил голову, туманил взгляд. — Это всё ты…

— Это всё Бард, — Альва рассмеялась. Точь-в-точь, как тогда, над трупами викингов. — Великий Лжец послал тебя на смерть, рыжий. И поделом.

— Зато я… — Эрик слегка покачнулся, но рука опёрлась о высокую холку пса, и викинг встал ровнее. — Зато я вернул обратно туман… королевы Мэб.

Альва сделала два танцующих шага вперёд. Трава под её ступнями не пригибалась. Болли угрожающе оскалился. Она на собаку даже не взглянула — разглядывала Эрика.

— Это марево Кенн Круаха, Скрытого Туманом. Тот, кто тебя сюда отправил, был его жрецом, Великим Бардом.

Викинг заскрипел зубами. Ублюдочный карлик! Чувствовал, что с ним что-то нечисто. Интересно, Альвгейр знал?

— Всё равно, — язык заплетался, Эрик попытался боднуть подошедшую совсем близко альву. — Он поклялся, что Сигрид… не умрёт. Если я всё сделаю правильно.

Волшебное существо так запрокинуло голову, что уцелевшим рогом кольнуло себя между лопаток. И расхохоталось. Звучало жутко. Даже Болли растерял свой пыл и скалиться перестал: напряжённо замер.

— Великий Бард обещал своему богу, что королева Мэб склонится перед ним. И она склонилась, да. Над тем, что от Круаха, известного людям, как Кромм Дуб, осталось. После того, как его убил собственный жрец.

Альва достала нож, и Эрик болезненно зажмурился — так ярко тот засверкал. Однорогая пристально вглядывалась в лицо, заросшее рыжей бородой.

* * *

Есть два дня в году, когда королеву Мэб лучше не беспокоить. Два дня, когда граница вокруг Волшебных Холмов истончается настолько, что сиды вспоминают о соседях. Люди по ту сторону границы тоже вспоминают о сидах, а потому от холмов стараются держаться подальше, и увидеть короткоживущих — большая удача.

В тот Самайн Геро повезло.

Солнце начинало клониться к закату, а ветер принёс запах дыма. И звон металла. И крики. Геро напряжённо поводила чуткими ушами, нервно вышагивая вдоль границы. Глупо надеяться, что кто-нибудь из людей придёт сюда и расскажет, что происходит там, за стеной леса. Глупо… она и не надеялась, просто ждала и прислушивалась.

Шаги были лёгкими и бесшумными, как у альва. Ни одна ветка не хрустнула под ногой. Но было в этом беге то, чего не бывает у волшебного народца — страх смерти. Панический ужас.

Девушка с волосами цвета расплавленной меди на поляну перед дубом просто выпала. Выкатилась из леса, будто мячик, которым играют, бывает, юные альвы. Два резких поворота головы взметнули это медно-огненное покрывало, разбросали по плечам, а Геро уже прянула под сень листвы, рассыпалась багровыми сполохами разгорающегося заката… или догорающего пожара? Не заметив никого, девушка упала на колени и начала торопливо чертить руны. Геро заглянула ей через плечо и удивлённо приподняла брови: руны были правильные. Для этого времени. Для этого места. Вот только Великого Барда в Ирландии больше нет. Давно уже нет. С тех пор, как он привёл сюда чужих жрецов и пришлого бога, тех, что убили Кенн Круаха, тех, из-за которых Скрытый Туманом стал Наклонившимся с Холма. Нет больше друидов. Нет и филидов, хоть кое-кто ещё так себя и называет. А барды стали жалкими шавками, которым кидают кости с королевского стола. Король, под которым никогда не вскрикивал камень Фаль, перед колесницей которого никогда не расступались камни, и который в глаза никогда не видел душу Ирландии.