Песни вещих птиц - [60]

– Если б только я, а то ещё и прабабка вмешалась, – парировала Ксюша. Втроём они зашагали по густым и сочным травам, собирая цветы, которых здесь росло немыслимое множество. В привычном для них мире изобилие заключалось в вещах, зачастую ненужных и некрасивых.

– Ксюш, ну расскажи подробнее про Леля, – умоляла Янина.

– Чего ты хочешь? – отмахивалась Ксюша. – Это было мимолётно, между одной странной встречей с душами предков и следующей.

– То есть он просто поцеловал тебя – и всё? Вы даже не общались?

– Вот пристала. Ладно. Мы будто бы давно общались, весной, в лесу… Через ветер, через цветы. Поэтому я так хорошо их знаю. Это давняя влюблённость. Понимаешь?

– Нет, – призналась Янина.

– Да он же один из богов, – встряла Надя. – Вот это твоя турнера? А это алтей, верно?

– Да, – Ксюша умело срезала цветы.

– И что с того, что из богов? – Янина сосредоточилась на гибискусе, но темы менять не собиралась.

– А то, что он из мира Прави, который нам не постичь! Мы не осязаем его, можем только ощутить через тонкую красоту, – объяснила Надя. – Так что и поцелуй был тоже ненастоящий, правда ведь?

– Да нет, – Ксюша улыбнулась, – вполне такой настоящий. Всё, отстаньте. Ты, Янина, лучше сама расскажи, как в водопаде купалась.

– Водопад… – мечтательно протянула Янина. – На самом деле он опасен. Выводит тебя на такие мысли, светлые-светлые, всё становится ясным, лёгким… И тело будто растворяется, будто его совсем нет. А потом уходишь оттуда, и всё, что было привычным, кажется таким… Не знаю, как сказать. Грубым? Неприятным? Такая тоска берёт…

– Знаю, о чём ты, – уже серьёзно сказала Ксюша.

Они замолчали, но надолго Нади не хватило:

– Так, а Водяной?

– Что Водяной?

– Ну… Он какой? И вообще, он чуть не невестой тебя считает, а ты что об этом думаешь?

– Я? – Янина задумалась, а потом выдала: – А я знаю теперь, куда со свадьбы бежать, если что!

Когда отсмеялись, добавила:

– Если серьёзно, он, конечно, страшно сильный и страшно добрый. Ну, что красавчик, вы и сами в курсе, но он же… Ему лет столько, сколько этому миру. Мне не по себе. Или даже не так. Я не верю. Не верю, что могу с ним быть. Поэтому даже и не думаю особо. Вот.

Ксюша кивнула понимающе, а Надя пожала плечами. Она давно поняла, что в вопросах отношений сильно отстала: это была единственная тема, по которой ей нечего было сказать.

Небо над их головами давно застыло, рыбы сомкнули глаза, а киты казались огромными глыбами серебра. Когда эти глыбы снова ожили, а пёстрые стайки поплыли, разгоняя мутную воду, корзины уже были наполнены, и сёстры молча – кажется, всё обсудили и устали – вернулись в дом, к которому уже немного привыкли.

Вечером делали свечи, вспоминали былое и думали, где же искать Лёшу, а ночью Марьяна не проспала и часа, как раздался знакомый треск за окном. В этот раз она не ждала – сразу укуталась в тёплую шаль и ступила за порог.

– Что же случилось с тобой, любимый?.. – спросила она непроглядную тьму.

Он притаился: голос застал его врасплох.

– Выйди, пожалуйста. Я не испугаюсь.

Тишина. Только когда она попросила во второй раз, он шагнул к ней из темноты. Марьяна оказалась готовой меньше, чем ожидала. Захотелось сбежать и спрятаться, но однажды она уже сбежала – и вот что из этого вышло. А ведь он её муж.

Она хотела назвать его по имени, но не смогла. Погладила грубую шерсть, тяжёлая лапа легла ей на голову, прижала к медвежьей груди. Марьяна не боялась, что он причинит вред, больше – что увидит мольбу в звериных глазах. Но когда поняла, что он пришёл не за помощью, успокоилась. Он здесь, а выход найдёт сам – как смог сам, несмотря ни на что, найти её.

Они долго простояли так, не шевелясь, удивляясь и понемногу принимая произошедшее, а потом Марьяна вернулась в постель и впервые сладко и счастливо уснула. Не рассказывать сёстрам, не просить лесовиков о помощи – так она решила сразу, как только поняла, что за медведь повстречался Ксюше.

Утром Агафья явилась с кистью и краской и принялась подновлять узоры на стенах, да так разошлась, что влезла на несколько стульев и стала рисовать новые вензеля и пару уточек. Надя пристала к ней с просьбой обучить её росписи.

– Да нет у меня времени! Ну ладно, давай быстро. Вот, мазок отсюда…

Марьяна покачала головой: только ради Нади лесовая это дело затеяла, но ни за что не признается.

Ксюша с серьёзным видом осматривала подсыхающие цветы – успеют ли к сроку? Янина решила прогуляться.

– Эй, ты же не в деревне, – напомнила ей Ксюша. – Ты в мире Нави, здесь нельзя просто так гулять.

– Почему?

– Потому что… – Ксюша задумалась. – Потому что здесь надо кого-то искать, или от кого-то бежать, или что-то преодолевать. Вот.

– Вечно ты усложняешь жизнь, – бросила ей Янина. – Ни одна вещая птица о таком не пела.

Не дожидаясь ответа, она распахнула дверь и вышла, а вместо неё явился тяжёлый сладкий запах, от которого комната тут же поплыла.

– Не нравится мне это, – тряся головой и сгоняя дурман, пробормотала Ксюша. Марьяна лишь взглянула на лесовика, свесившего ноги с лавки, и тот сразу спрыгнул:

– Я прослежу.

– Почему они нам так безоговорочно помогают? – удивлённо спросила Ксюша, когда Антип вышел и засеменил следом за Яниной.