Песни в пустоту - [123]

стала народной, а Fugazi – культовой, знаковой, но никак не народной, хотя можно ли сказать, кто из них круче? Да обе гениальные. Никонов – крайне необходимый персонаж, особенно для нашего времени. Можно даже сказать, последний рок-герой, вот такой, каким он должен быть. Ну вот кого рядом поставишь? Многим это представляется старорежимным и архаичным – рок-н-ролл как образ жизни, самосжигание, затянувшееся самоубийство и постоянная исповедь. Но история искусства в целом показывает, что без таких персон культура невозможна.

Евгений Куприянов

“ПТВП”, мне кажется, главная панк-группа у нас в стране. Пусть у них сейчас уже есть менеджмент, афиши и какая-то организация процесса, они никогда не ходили ни под какими контрактами, не выступали на корпоративах, не играли на больших фестивалях, не звучали на радио. Это по-прежнему DIY чистой воды – просто сейчас на них ходит не пятьдесят человек, а 500.

Алексей Никонов

Юношеские идеалы – это святое. Мы недавно в поезде до восьми утра говорили об этом и решили, что слава богу, что получилось как получилось. И мой гитарист сказал, что, если бы было по-другому, он бы просто ушел. А я ответил – ты был бы прав, это бы значило, что я тебя наебал. Когда мы начинали, мы хотели доказать, что каждый это может. И сейчас, в свои сорок лет, я тоже это пытаюсь доказать. Я не вру. Демократичность рок-н-ролла, хип-хопа, всей этой музыки – она дает молодежи и вообще обществу возможность хоть как-то себя выражать, потому что все остальное сейчас вообще закрыто. Именно поэтому у всего этого скоро будет такая, очень диссидентская популярность, не как было в нулевых. Я полагаю, что вряд ли режим будет смягчаться. А так как он будет у власти еще лет десять, вряд ли что-то хорошее нас ждет. Но это не повод унывать, надо делать свое дело. В России свободы нет, но на самом деле внутренняя бытовая свобода всегда была больше, чем в Европе. То есть свободы у нас у нас меньше, а независимости больше.

* * *

В граните времени высечен

Грязный, смертельно больной

Мой сумасшедший

Тысяча девятьсот девяносто восьмой

“Последние Танки В Париже”, “Февраль’98”

Эпилог

Олег Пшеничный

90-е годы – это время постепенного распада. Апогеем бы я назвал 80–85-й – это была кульминация русского рока. Перестройка – время искушения, испытания, огонь, вода и медные трубы. То есть огонь – это была советская власть, а вода и медные трубы – это перестройка, и их русский рок не прошел. И 90-е – это распад, который, конечно, принес свои плоды, но это было грустно, очень грустно. Ведь одной из главных идей русского рока было стремление к свободе. И вот пожалуйста, вы ее получили. Но почему тогда вы все так скуксились? Почему половина из вас пошли на продажу? Почему вы перестали развиваться? Очень много вопросов. Это было время крушения моих надежд, потому что то иллюзорное ощущение братства, которое чувствовалось в начале 80-х, в 90-х куда-то улетучилось. Хотя, казалось бы, начинай жизнь заново, твори, выдумывай и пробуй. Вместо этого образовался какой-то суррогат, в который втягивались и втягиваются безусловно талантливые личности.

Алес Валединский

Те люди, которые творили в 80-х, были в информационном поле. А тут все изменилось – в информационном поле появился разрыв. То ли рок-культура съежилась и стала явлением маргинальным, то ли все это превратилось в секту, которая не хочет раскрываться. Есть, конечно, те, кто сознательно строит свой миф на маргинальности, скажем Борис Усов из “Соломенных енотов”, явный гений. Но так было отнюдь не со всеми.

Сергей Гурьев

80-е – это куча талантов, которые оказались конвертируемыми во что угодно. А в 90-е годы постепенно пришел большой шоу-бизнес, и реальные таланты стали появляться ему наперекор. На мой взгляд, инфраструктура шоу-бизнеса окончательно утвердилась в России в 95-м году – одновременно с появлением “Русского радио”. В первой половине 90-х было еще неструктурированное пространство, но была нищета и некая народная злоба, все это висело в воздухе, и в этом пространстве существовать было очень трудно. Ну да, народу надо было выживать, а не музыку слушать. Какая-то андеграундная тусовка была, но неструктурированная, нецивилизованная, болталась где-то между клубами, полунищая, пьющая, маргинальная. Особой альтернативной инфраструктуры, в общем, не было. Да она и сейчас формируется, но как-то через жопу. Чем талантливее человек, тем меньше на него люди ходят.

Юлия Теуникова

90-е были временем, когда все идеалы прошлых лет были сломлены и выброшены за борт, а с другой стороны, единая для всех постсоветская реальность еще существовала, сохранялось какое-то целостное культурное поле. Но постепенно разрушалось. Вот был дом, а теперь он потихоньку осыпается, оползает, но не сразу, он исчезает медленно, и появляется постепенно тоска. Отсюда и эстетика. У всех в музыкальной тусовке тогда было ощущение огромного, тотального проигрыша. Но при этом было что проигрывать. Сейчас и проигрывать-то нечего. А тогда люди чувствовали, что красота постепенно утрачивается, безвозвратно уходит, и достаточно агрессивно на это реагировали. Все это проявлялось даже в самых банальных вещах: вот были необъятные поля, а потом там появляется