Песни Умирающей Земли - [263]

— Несправедливо?

— Несправедливо то, что я здесь чищу и полирую дивные драгоценности, пока ты с сыновьями ходишь на пирушки, вечеринки и банкеты, встречаешься с людьми и нелюдями и в целом наслаждаешься жизнью здесь, на заре времен.

Бальтазар ответил:

— Младший сын не всегда может пользоваться привилегиями старших братьев. Все они старше тебя.

— Рыжеволосому всего лишь пятнадцать, темнокожему четырнадцать, близнецам не больше двенадцати, а я — мужчина семнадцати лет от роду…

— Они старше тебя более чем на миллион лет, — сказал отец. — Я не буду слушать этот вздор.

Фарфал Несчастный прикусил нижнюю губу, чтобы ненароком не ответить.

Именно в этот момент со двора послышался шум — словно выбили тяжелую дверь; домашние животные и птицы подняли галдеж. Фарфал подбежал к слуховому окошку и выглянул наружу.

— Там люди, — сказал он. — Я вижу, как блестит солнце на их оружии.

Казалось, отца это совсем не удивило.

— Конечно, — сказал он. — У меня есть задание для тебя, Фарфал. Я немного просчитался, и у нас почти закончились камни, на которых зиждется мое богатство, и честь мою запятнали известия о чрезмерных расходах. Поэтому нам с тобой необходимо вернуться в наш старый дом и собрать все, что сможем. Будет безопасней, если мы пойдем вместе. И время — превыше всего.

— Я помогу тебе, если ты станешь относиться ко мне лучше, — заявил Фарфал, и тут со двора послышался крик:

— Бальтазар! Подлец! Обманщик! Враль! Где мои тридцать камней? — Голос был глубоким и пронзительным.

— Впредь я стану относиться к тебе намного лучше, — ответил отец. — Клянусь.

Он подошел к двери, стянул покрывало. Сияние исчезло: в щели не было видно ничего, кроме глубокой и бесформенной черноты.

— Возможно, миру настал конец, — предположил Фарфал, — и теперь нет ничего, одна пустота.

— С тех пор как мы попали сюда, по ту сторону прошло всего лишь несколько мгновений, — сказал ему отец. — Такова суть времени. Оно течет быстрее, когда молодо, когда его русло не так широко. Под конец всего сущего время разлилось и замедлилось, подобно маслу на тихом пруду.

Он убрал застывший замок-черепок, который ранее поместил на дверь в качестве замка, и она медленно открылась. Из проема дунул прохладный ветерок, и Фарфал поежился.

— Ты ведешь нас на смерть, отец, — сказал он.

— Все мы идем навстречу смерти, — ответил родитель. — Однако ты здесь, за миллион лет до своего рождения, но все равно живой. Мы и вправду сотканы из чудес. А теперь, сын, бери сумку. Она, как ты вскоре и сам заметишь, пропитана настойкой необычайной вместительности Свонна — в нее ты можешь складывать все, вне зависимости от веса, массы или объема. Когда будем на месте, бери побольше камней и кидай их в сумку. А я побегу на холм и проверю сети — вдруг в них попались какие-нибудь сокровища. Или какая-нибудь ерунда, которая сойдет за сокровища здесь и сейчас.

— Я пойду первым? — вопросил Фарфал, стиснув сумку.

— Конечно.

— Там так холодно…

В ответ Бальтазар ткнул его в спину пальцем. С ворчанием Фарфал неуклюже переступил через порог. Отец последовал за ним.

— Ой, как все это нехорошо! — пожаловался Фарфал.

Они вышли из хибары на краю времен, и Фарфал нагнулся за камнем. Он положил первый булыжник в сумку, и тот засветился изумрудным. Юноша поднял еще один камешек. Небо было темным, но, казалось, что-то аморфное заполняло все пространство над головой.

Вспыхнуло нечто похожее на молнию, и Фарфал увидел отца — тот снимал сети с деревьев на вершине холма.

Яркий свет. Треск. В мгновение ока сети превратились в пепел. Бальтазар мчал вниз, хватая ртом воздух. Жалкое зрелище.

Он показывал на небо.

— Это Ничто! — кричал Бальтазар. — Ничто поглотило верхушку холма! Ничто захватило власть в этом мире.

Подул могучий ветер, и Фарфал увидел, как его отец треснул, точно глиняный горшок, поднялся в воздух, а потом исчез. Наступало Ничто, тьма во тьме, по краям которой выплясывали маленькие молнии. Юноша попятился от нее, повернулся и бросился наутек. Он забежал в дом, метнулся к дальней комнате, но замер на пороге. Постояв немного, он оглянулся на Умирающую Землю. Он увидел, как Ничто поглотило стены дома, дальние холмы, небеса; на его глазах Тьма проглотила остывшее солнце — парень смотрел до тех пор, пока не осталось ничего, кроме аморфной черноты. Казалось, Тьма не успокоится, пока не съест весь мир.

Только тогда Фарфал шагнул вперед и очутился в отцовском святилище, за миллион лет до этого времени. Кто-то барабанил во входную дверь.

— Бальтазар! — послышался знакомый голос. — Негодяй! Я дал тебе один день, как ты и просил. А теперь гони мои тридцать камней. Иначе я выполню свое обещание: твоих сыновей заберут во внешние миры — трудиться в Бдельских копях Тильба, а женщины станут флейтистками во дворце услад Люциуса Лимна — там они удостоятся чести играть чарующую музыку, пока я, Люциус Лимн, буду петь, танцевать и заниматься любовью с мальчиками-акробатами. Я даже не стану тратить дыхание на то, чтобы описать судьбу, уготованную твоим слугам. Твои заклинания не скрыли эту комнату, ведь я нашел ее довольно легко. А теперь отдай мне тридцать камней, не то я выломаю дверь и срежу с твоего тучного тела весь жир, а кости швырну собакам и деоданам.