Песни улетающих лун - [2]
Измученная, она вспомнила ходившие в их семье рассказы о том, что прабабка ее была настоящей ведьмой, и, испугавшись, что виденья эти — наследственные, отправилась в Акапонь, где была еще не закрытая властями православная церковь.
Сразу после причастия видения прекратились. Клавдия стала быстрее засыпать по ночам, ей уже реже снились кошмары, — и только по-прежнему не давала покоя боль под левою грудью, и иногда, проснувшись в поту, она долго лежала, держась рукою за сердце.
Прошло пятнадцать лет. Но теперь, как видно, все начиналось заново.
Прыгая с крыши на крышу, прямо к старухе бежал невысокий узкоплечий мужчина. Он поминутно оглядывался назад, лицо его кривилось от ужаса. Из-за кирпичной трубы показались громадные лохматые лапы, потом появились плоский звериный лоб и раскрытая пасть с клыками… Мужчина разодрал рот в неслышимом крике и, спрыгнув с крыши, кинулся за сараи. Тут же лапа и морда зверя исчезли.
Старуха узнала: маленький человек этот был работник сельпо Степка Малюго… И наяву-то не отличавшийся особенной храбростью, он и во сне, как оказалось, все от кого-то бегал.
Минут пять Клавдия не двигалась с места, беспомощно глядя по сторонам. Наконец, решила вернуться домой и как можно скорей помолиться. Решение придало ей силы, и, стараясь ни о чем больше не думать, Высатинская поспешно двинулась к дому.
Возле колодца стояли, прижавшись друг к другу, двое — Ирка, младшая дочь перебравшегося в Москву Якова Шейниса, и незнакомый Клавдии парень. Не местный. Ирка, что-то шепча, положила руки парню на плечи, но, увидев проходившую мимо Высатинскую, отстранилась и замолчала.
Уже повернув за угол, Клавдия услышала взволнованный и злой Иркин голос:
— Ну и ночка сегодня! Самолеты разлетались, птицы орут, как очумелые, а теперь еще этой ведьме не спится! Не к добру она мимо нас прошла!
Парень в ответ рассмеялся, сказал что-то успокаивающее.
И снова послышался голос девушки:
— Ося, мне почему-то так страшно…
За щербатым низеньким частоколом истошно заорал и захлопал крыльями чей-то петух; тут же, точно очнувшись, за речкой опять поднял крик невидимый перепел. Клавдия вздрогнула и еще ускорила шаги.
— Мне и самой страшно… — тихо прошептала она.
А над местечком уже поднималось утро; таинственно шевелились в его садах огромные тени. В заречье то умолкали, то снова дробно кричали перепела. За польским костелом постепенно длиннела дорога: утренний сумрак уже с трудом закрывал ее уводящую в небо ленту.
Усталая и растревоженная прогулкой, Клавдия подошла к хате; ее рука, потянувшаяся было к завертке, задрожала и вцепилась в скрипнувшую калитку.
— О Господи… — прошептала Высатинская придушенным шепотом.
Из приоткрытых ставней старухиной хаты неяркий струился свет.
Привалившись к калитке, Клавдия смотрела на свои окна широко открытыми от страха глазами. Она помнила наверняка, что, выходя из дома, не зажигала ни свечей, ни керосиновой лампы…
Едва дыша, старуха открыла калитку и, подобравшись к окну, встала на цыпочки. Несколько секунд всматривалась, застыв… потом из ее груди вырвался жалкий стон. Старуха отодрала голову от окна, попыталась и не смогла от дрожи перекреститься. Нетвердым шагом, точно слепая, вытянув руки перед собой, двинулась обратно на улицу.
— Господи, что же это… Господи, Господи, Господи…
— Маня, Маня!… Господи…
В стекло забарабанили часто и сильно.
— Ктой-то? — Мария Тасевич, в одной сорочке, подбежала к окну, с удивлением узнала соседку. Муж Марии, Супрон, уже стоял за спиной жены.
— Клава, да что с тобой? — Мария отворила окно — Что случилось-то?
Высатинская задыхалась, глаза ее были широко раскрыты:
— Маня, Господи, там!… Там, у меня в доме, Господи!!!
— Что, что там?! — не на шутку испуганная, закричала Мария.
Клавдия вдруг оборвала свои всхлипыванья на полуслове. Зевнув, одной рукой она схватилась за сердце, бессильно скользя по стене другой, сползла на землю.
— Царица Небесная! — Мария схватила с табурета халат, на ходу застегиваясь, выскочила во двор. Супрон с топором в руке кинулся следом; не останавливаясь, побежал к дому соседки.
Клавдия лежала спиной в крапиве и смотрела на небо. Она была мертва. Луны уже не было. Над просыпающимся местечком висел самолетный гул.
Минут через десять вернулся раздосадованный Супрон: он не нашел в доме Клавдии ничего, что могло бы ее напугать.
А днем по радио объявили, что началась война.
Глава вторая. Книга
В конце июля Супрон Тасевич выехал из местечка в соседние Паляны: надо было навестить родню, произвести кое-какой обмен да договориться еще о продаже куму молоденького, лишь месяц назад явившегося на белый свет теленка.
Возвращался Супрон под вечер. Широкое, с развалинами литовского замка на горизонте, поле кончилось, и телега, слегка подпрыгивая на колдобинах, пошла вверх, вдоль зеленеющих густо с обеих сторон деревьев. Старая чалая кобылка Супрона неторопливо разбрасывала по дороге цокот и вместе с хозяином наслаждалась сейчас невообразимыми запахами июльского леса. На краю дороги пили из колеи воду крохотные воробьи, где-то в лесной чащобе радостно квохтал дрозд, предсказывала кому-то судьбу невидимая кукушка.
Книга Алекпера Алиева «Артуш и Заур», рассказывающая историю любви между азербайджанцем и армянином и их разлуки из-за карабхского конфликта, была издана тиражом 500 экземпляров. За месяц было продано 150 книг.В интервью Русской службе Би-би-си автор романа отметил, что это рекордный тираж для Азербайджана. «Это смешно, но это хороший тираж для нечитающего Азербайджана. Такого в Азербайджане не было уже двадцать лет», — рассказал Алиев, добавив, что 150 проданных экземпляров — это тоже большой успех.Книга стала предметом бурного обсуждения в Азербайджане.
Генерал-лейтенант Александр Александрович Боровский зачитал приказ командующего Добровольческой армии генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова, который гласил, что прапорщик де Боде украл петуха, то есть совершил акт мародёрства, прапорщика отдать под суд, суду разобраться с данным делом и сурово наказать виновного, о выполнении — доложить.
Действие романа «Земля» выдающейся корейской писательницы Пак Кён Ри разворачивается в конце 19 века. Главная героиня — Со Хи, дочь дворянина. Её судьба тесно переплетена с судьбой обитателей деревни Пхёнсари, затерянной среди гор. В жизни людей проявляется извечное человеческое — простые желания, любовь, ненависть, несбывшиеся мечты, зависть, боль, чистота помыслов, корысть, бессребреничество… А еще взору читателя предстанет картина своеобразной, самобытной национальной культуры народа, идущая с глубины веков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Есть люди, которые расстаются с детством навсегда: однажды вдруг становятся серьезными-важными, перестают верить в чудеса и сказки. А есть такие, как Тимоте де Фомбель: они умеют возвращаться из обыденности в Нарнию, Швамбранию и Нетландию собственного детства. Первых и вторых объединяет одно: ни те, ни другие не могут вспомнить, когда они свою личную волшебную страну покинули. Новая автобиографическая книга французского писателя насыщена образами, мелодиями и запахами – да-да, запахами: загородного домика, летнего сада, старины – их все почти физически ощущаешь при чтении.
Петер Хениш (р. 1943) — австрийский писатель, историк и психолог, один из создателей литературного журнала «Веспеннест» (1969). С 1975 г. основатель, певец и автор текстов нескольких музыкальных групп. Автор полутора десятков книг, на русском языке издается впервые.Роман «Маленькая фигурка моего отца» (1975), в основе которого подлинная история отца писателя, знаменитого фоторепортера Третьего рейха, — книга о том, что мы выбираем и чего не можем выбирать, об искусстве и ремесле, о судьбе художника и маленького человека в водовороте истории XX века.