Песни сирен - [81]

Когда он видит, что я беру в руки инструменты с рабочей скамьи, он наконец сдается.

— В этом нет нужды, — в отчаянии говорит он. — Прошу вас. Вы еще можете отпустить меня. Вас никогда не найдут. Я представления не имею, где мы находимся. Я не знаю, кто вы, где живете, чем зарабатываете на жизнь. Вы можете уехать из Брэдфилда, и вас никогда не найдут.

Я делаю шаг к нему. Слезы навернулись ему на глаза и катятся по лицу, вернее, по засохшей на щеках крови. Наверное, они жгучие, но он не морщится.

— Пожалуйста, — шепотом просит он. — Еще не поздно. Даже если вы убили тех, других. Это ведь вы их убили?

Он сообразителен, нужно отдать ему должное. Слишком сообразителен — себе же во вред. Он просто заработал лишнюю порцию страданий. Я отворачиваюсь и опускаю зубило и молоток на скамью. Пусть думает, что мое решение изменилось. Пусть проведет ночь в убеждении, что я собираюсь помиловать его. От этого день Рождества станет еще слаще.

Я закрываю за собой дверь погреба и иду наверх, в постель, вооружившись своими видео и едва початой бутылкой марочного шампанского. Никогда еще у меня не было такого Рождества. Мне вспомнились все те годы безнадежной надежды, когда я надеялся, что уж в этом-то году мать купит мне такие же подарки, какие покупали другим детям. Но она только и делала, что разочаровывала меня. Теперь я знаю — единственный человек, который может дать мне все, — это я сам. Я узнаю это впервые в жизни, я могу предвкушать такое же Рождество, какое бывает у других людей, полное сюрпризов, удовлетворения и секса.

13

Читая описание его деяний по следам, которые он оставлял за собой, полиция поняла: под конец он словно замешкался перед тем, как нанести удар, потому что искал и собственный конец.

«Вунч ов банкерз» был одним из немногих водопоев в центре города, где Кевин Мэттьюз мог безопасно встречаться с Пенни Берджесс. Забавный паб с орущей рэп-музыкой и декором в стиле мыльных опер, последнее место, где можно было встретить другого копа или журналиста, знакомого с Пенни.

Кевин скривился: рот у него стянуло от крепкого горького кофе, больше похожего на промышленные отходы, чем на капуччино. Куда она, черт побери, делась? В двадцатый раз он бросил взгляд на часы. Она обещала, что придет самое позднее в четыре, а теперь уже десять минут пятого. Он отодвинул чашку и взял с банкетки свой модный плащ, уже почти встал, когда вращающаяся дверь паба с шипеньем завертелась и выплюнула в зал Пенни. Она помахала рукой и направилась прямо к его столу.

— Ты же сказала — в четыре, — приветствовал ее Кевин.

— Господи, Кевин, с возрастом ты становишься старой задницей, — проворчала она, клюнув его в щеку и опускаясь на сиденье рядом. — Принеси мне какую-нибудь минералку с кусочком даров леса, это очень вкусно, — сказала она, и в голосе ее была насмешка над претенциозностью собственного выбора.

Когда Кевин вернулся с запотевшим стаканом, Пенни немедленно по-хозяйки положила руку на его ляжку.

— Итак, что новенького? Почему такая срочность?

— Сегодняшняя газета, — невыразительно сказал он. — Из-за этого дерьма началось действительно большое веселье.

— Вот и хорошо, — сказала Пенни. — Может, мы получим хоть какой-то положительный результат. Вроде подозреваемого, против которого у вас есть улики.

— Ты не поняла. Они охотятся на агента, внедрившегося в чужую разведку. Шеф вызвал Брендона на ковер сегодня утром, и в результате Служба собственной безопасности организовала расследование об утечке. Пенни, ты должна меня прикрыть, — в отчаянии сказал Кевин.

Пенни долго прикуривала сигарету.

— Ты меня слушаешь? — спросил Кевин.

— Конечно, слушаю, милый, — машинально успокоила его Пенни, уже обдумывая план завтрашнего рассказа. — Я просто не понимаю, почему ты так разволновался. Ты же знаешь, хороший журналист никогда не раскрывает своих источников. В чем проблема? Ты считаешь, что я недостаточно хороший журналист? — Пенни заставила себя слушать Кевина, а не внутренний голос.

— Не то чтобы я тебе не доверял, — нетерпеливо сказал Кевин. — Меня беспокоит то, что происходит в самой полиции. Все будут стараться снять с себя подозрение, так что любой, кто знает о нас, из шкуры выскочит, чтобы потрафить Службе безопасности. Вот что будет. Я пропал.

— Но ведь никто о нас не знает. А если знает — то не от меня, — спокойно сказала Пенни.

— Я тоже так думал. А потом Кэрол Джордан сказала одну вещь, и я изменил мнение.

— И ты думаешь, что Кэрол настучит на тебя в СБ? — спросила Пенни, не скрывая недоверия. Она нечасто имела дело с самым блестящим офицером группы криминальной полиции, но то, что она знала об инспекторе, никак не вязалось с амплуа доносчицы.

— Ты ее не знаешь. Она беспощадная, как зверь. Эта девка высоко метит, и она подставит меня, глазом не моргнет, если это поможет ей подняться еще на одну ступеньку.

Пенни раздраженно покачала головой.

— Ты слишком бурно реагируешь. Даже если Кэрол Джордан каким-то таинственным образом обнаружила, что мы с тобой встречаемся, я уверена, что она слишком занята доктором Хиллом, чтобы тратить время и доносить на тебя. И потом, рассуждай логически: она ничего не приобретет, если заработает у ребят репутацию стукачки.